Точно кони, почуявшие свободу, танки дружно рванулись вперёд и,
перемахивая первую линию траншей, устремились дальше, ко второй
линии обороны. Оттуда полетели гранаты, бутылки с бензином, даже
противотанковые мины – словом, всё то, чем пехота может приветить
бронированного врага. Недавний счастливчик Т-60, который увернулся
от 88-миллиметровой смерти, буквально подпрыгнул от близкого взрыва
трофейной противотанковой гранаты и, лишившись гусеницы, нелепо
закрутился на месте, подставляя противнику борт. Звонко хлопнул
выстрел противотанкового ружья, но это оружие оказалось слабоватым
для катанной советской брони.
Должно быть, танкисты опомнились - «шестидесятка», совершив
полный поворот на месте, развернулась к немецкой траншее лбом и
врезала из пулемёта длинной очередью. На секунду у оборонявшихся
немцев возникло замешательство, которое и стало для них роковым:
подошедший следом за Т-60 КВ быстро, один за другим, вогнал в
земляной бруствер четыре осколочных снаряда, превращая солдат и
офицеров Вермахта в кровавую мешанину из земли, кусков тел и
обломков металла. И почти тут же танки догнала вторая волна
атакующих советских бойцов. Заглушая рычание двигателей над полем
боя заметался и обрушился вниз всей тяжестью протяжный
полукрик-полурычание «А-а-а-а-а!!!»
И немцы не выдержали. То одна, то другая фигура в грязном
«фельдграу» выскакивала из окопов и, пригнувшись, бежала туда, на
северо-запад, в тщетной надежде спастись. Но вдогонку им били
башенные и курсовые пулемёты танков, серые фигурки кувыркались и
валились разбитыми куклами на еще не до конца просохшую майскую
землю. Разбрасывая траками грязь, танки пошли вперёд…
В этот самый момент с майского голубого неба на наступающие
части Красной Армии посыпались бомбы. С воем пикировали из
заоблачных высот «лаптёжники», прицельно ссыпая на советских бойцов
свой смертоносный груз.
Атака мгновенно захлебнулась. Танки разбежались, словно
испуганное стадо, стараясь уйти от неотвратимой слепой смерти с
небес. Стальные мастодонты кидались кто к небольшой рощице на левом
фланге, кто к пологой балке на правом, стремясь затаиться,
раствориться в складках местности – авось сверху и не заметят. А
пехота – серая махра, пряталась в остатках немецких траншей, в
развалинах блиндажей и дзотов, в снарядных и совсем свежих бомбовых
воронках, свято веря, что ни бомба, ни снаряд дважды в одно и то же
место не попадает. Те, кому не повезло найти подходящее укрытие,
всем телом вжимались в грязную, сырую землю – свою крепость, свою
защитницу, свою мать. И если находил их злой раскаленный металл,
чтобы впиться смертельным укусом в живое тело под выцветшей
гимнастеркой, то родная земля принимала последний выдох
страдальца…