– И как же думаете справиться?
– Да не волнуйтесь вы за них, Сергей Ильич! Придумают! Египтяне на тысячу лет покойников бальзамировали – и наши деятели как-нибудь на пару недель законсервируют. Прогресс все-таки. Обольют «Шанелью» или черной икрой намажут. У богатых свои фантазии.
– Нефтяная компания Балабоса и Башлеева, кажется, переходит в государственное управление? – спросил Татарников невпопад.
Я кивнул, разлил водку. Татарников снял сковороду с огня и щедрой рукой отвалил мне два глазка из трех – я и спорить не стал, целый день не ел. Там, на Рублевке, разве они накормят? Сергей Ильич поковырял вилкой свою часть яичницы, отхлебнул из граненого стакана и сказал:
– А подозреваемых, так понимаю, четверо?
– Ну и рожи, Сергей Ильич! Поперек себя шире.
И я описал ему Переплюеву, Шайзенштейна, Потрошилова и Балабоса.
– Вы описываете исключительно некрасивых людей.
– Такие будки, Сергей Ильич!
– Вы не находите это странным: некрасивые люди представляют прекрасное?
– Простите, не понимаю.
– Скажем, Леонардо да Винчи или Рафаэль были красивыми людьми. А сегодняшнее искусство представляют некрасивые люди. Значит ли это, что искусство сегодня не вполне искусство?
– Теперь так принято, – сказал я неуверенно. – Многим нравится.
– Вы, я вижу, знаток, – подхватил Татарников. – Может быть, разъясните, почему квадрат одного художника похож на квадрат другого художника? Вот вы, журналист, всегда можете угадать автора?
Я развел руками.
– Любопытный парадокс, не правда ли? – сказал Татарников.
– Что вы имеете в виду?
– Данный тип искусства есть самовыражение личности, более свободное, чем, допустим, у Репина или Рембрандта?
– Разумеется.
– А когда личность выражает себя, она делается совершенно непохожей на другую личность, не правда ли?
– Видимо, так и происходит.
– Тогда почему получилось так, что произведения авторов, которые самовыражаются, похожи друг на друга до неразличимости? А произведения Репина и Рембрандта, которые самовыражаются менее свободно, – совсем не схожи? Может быть, сегодня выражают нечто не вполне выразительное?
– Не понимаю вас.
– Чтобы некое свойство выразить, надо этим свойством обладать. А если нет никаких свойств? Скажем, трудно выразить личность, если нет личности.
– К чему вы это говорите? – Я не мог уследить за его мыслью.