Но няня понимала, что мораль и справедливость на моей стороне, а вот закон
может оказаться на стороне того, у кого больше денег. И она попыталась сгладить
конфликт, сказав, что ни ему, ни нам огласка не нужна. Я хотела извинений и
заверений, что больше такое не повторится, но мой противник, кряхтя, поднялся и
молча ушел, бросив на меня взгляд, полный затаенной злобы.
Я бы еще, наверно, кипятилась, но няня меня отвлекла, сказав, что заработала
больше денег, чем думала, и мы теперь можем поехать на ярмарку, купить обновки
и посмотреть выступление циркачей.
Инцидент как-то испарился из моей памяти. Я решила, что любая девушка в ярости
способна справиться с таким неуклюжим мешком. Хотя сейчас понимаю, что для
девушки проще было бы укусить нападавшего, закричать, что есть силы. Я же
действовала, как солдат…
«Фиалка! Ты должна уметь постоять за себя!» Я и постояла! И этому научил меня
мой друг! Теперь у меня не осталось сомнений в том, что сон мой не был просто
сном. А какая-то часть из него определенно происходила со мной.
Из маленьких разрозненных кусочков смальты вдруг начало вырисовываться
какое-то необыкновенное мозаичное полотно.
И не нужно быть профессором арифметики, чтоб сложить два плюс два.
Итак. Официальная версия того, что я собой представляю и имею.
Отец владел небольшим постоялым двором, мама разносила еду и вела учет
заказам. Моя Гуннильда – сирота, подобранная из жалости. Она жила в нашем доме
и помогала по хозяйству. Потом она согрешила с заезжим молодцем и родила
ребенка. Но родственники непутевого папаши узнали об этом и отобрали малыша. И
моя мама в это время родила меня. Молока у нее было мало, вот Гунни и вскормила
меня. Поскольку замуж порченую девицу никто не взял бы, она и осталась у нас
навсегда. И прислужницей, и моей нянькой.
Далее следует очень печальная страница моей жизни. Когда мне было двенадцать
лет, случился пожар. Гунни жила во флигеле, и в ту ночь ей почему –то не
спалось. Она вязала носки для меня. При свете свечей она не замечала пламени,
облизывавшего дом. А когда взглянула в окно – просто обомлела. Стряхнув
оцепенение, она ринулась в дом и вытащила меня, почти угоревшую от дыма. Затем
кинулась спасать мою маму. Прибежавшие соседи помогли вынести и ее. Но вскоре
она умерла, но перед кончиной взяла с Гуннильды клятву, что та не бросит меня и
сказала, в каком месте хранятся их сбережения. И там же на бумаге имена ее
братьев и города, в которых они живут. Мы должны были добраться до кого-либо из
них и попросить помощи.