На его взгляд эта девочка была
какой-то… ненастоящей. Он и не знал, что еще существуют такие особы. Руслана
была какой-то через чур воспитанной для него. Вся эта творческая атмосфера
вокруг нее смешила его.
Когда Руслана нырнула в свою машину
на парковке, Тагир увидел краем глаза сколько там было барахла для творчества. Бесконечные
холсты, краски, карандаши, косметика, пакеты с одеждой, штатив, всякие
непонятные ему инструменты и очень много учебников. Можно было подумать, что
девушка живет в этой машине, обустроенной под кладовку.
Даже если учесть, что машина по
словам Русланы принадлежит ее подруге, то они явно обе превратили ее в мини
творческую мастерскую на колесах. И пахло там также как в мастерской: красками
и какой-то пудрой.
Сама Руслана одевалась в длинную
юбку в пол, испачканную краской, кеды, несмотря на зимнюю слякоть и потрепанный
пуховик. У нее были разные сережки, множество плетеных браслетов на запястьях, а
над бровью красовалась дырочка от пирсинга, но самой сережки не было. Ее русые
волнистые волосы так же пахли краской и местами были ею же испачканы.
Более странную и творческую личность
Тагир еще не встречал. И вообще он считал это стереотипом, что художники выглядят
так странно и испачкано. Но нет. Руслана была явным доказательством
существования таких людей. Хотя и подружка Русланы недалеко от нее ушла по внешнему
виду.
И только позирование обнаженной
спасло Руслану от жесткого прессинга Тагира. Без этого он бы просто заявил на
нее и не разбирался бы с ней лично.
Однако увидев ее тело, у него
возникло сразу столько фантазий на ее счет.
Гибкая и стройная как виноградная
лоза, с выступающими ребрами и позвонками. Маленькая грудь с непокорными
вершинками, которые несколько раз за мастер-класс то затвердевали, то
расслаблялись. Изогнутые ступни балерины, длинные пальцы пианистки, невероятно
тонкие запястья и щиколотки, и длинная шея египетской царицы.
Обнаженная Руслана действительно
была произведением искусства, и в какой-то момент Тагир понял, почему она
выбрала именно работу натурщицей, а не моделью. Ее бы точно взяли в модели, но
ее тело звучало именно живьем. С этими возникающими мурашками и гусиной кожей.
С выступающими косточками и жилками, едва девушка напрягалась, чтобы размять
тело.