— Я не могла ждать, — сказала Илга, подходя ко мне вплотную. —
Была сегодня на вписке, увидела, что конверта нет — только темный
след на пыльной столешнице.
— Да, я сразу же пошел туда, когда увидел в твоей квартире
старушку, которая назвала себя Илгой Артуровной.
— Прости меня за этот маленький сценический этюд.
— Мне тебя не за что прощать.
— Пойдем к тебе.
— Пойдем, только учти, у меня там свинарник...
— Уберу, — покорно произнесла она. — Я ведь женщина...
— Ты — девушка, — поправил я. — И я не хочу, чтобы ты
превращалась в бабу!
Мы поднялись в вестибюль. Увидев незнакомку, вахтер дядя Вася
открыл было хайло, но я ему ловко заткнул его смятым рублем. Вахтер
почтительно закивал нам вслед. Так что мы беспрепятственно
поднялись в мою комнату. Признаться, мне и впрямь было не по себе
от того, что эта девушка увидит убогую обстановку моего обиталища.
Хотя о чем я думаю! ИЛГА ПРИШЛА КО МНЕ! Словно не замечая моего
счастливого остолбенения, она тут же принялась собирать мои,
разбросанные по всей комнате шмотки. Затем заглянула в заварочный
чайник и сунула мне его в руки.
Я отправился на кухню, вытряхивать спитую заварку и мыть чайник,
а заодно — поставил кипятить воду, лихорадочно соображая, есть ли у
меня что-нибудь к чаю? Когда я вернулся с двумя чайниками в руках —
вымытым и полным кипятка, в первое мгновение мне почудилось, что я
ошибся комнатой. До такой степени она стала чистой. А ведь я
отсутствовал меньше десяти минут. Илга отняла у меня чайники и сама
заварила чай. Я залез в холодильник. Убогое зрелище.
— Не беспокойся, — сказала она. — На ночь глядя нельзя есть.
Попьем чаю и спать.
Опять она мною командует, но, как и в первую нашу ночь, если ее,
конечно, можно назвать «нашей ночью», я не против был немного
подчиниться. Мы пили чай под песни группы «Воскресенье» и ни о чем
не говорили. Да я и не мог вести сейчас, ни к чему не обязывающую,
светскую беседу. Меня колотило, как юнца, у которого еще никогда не
было женщины. Гостья же выглядела спокойной. Может, она опять мне
прикажет лечь носом к стене и не шевелиться? И ведь лягу, как
миленький и буду сопеть в две дырочки!
— Я хочу принять душ, — ровным голосом сказала она, словно речь
шла о том, чтобы выпить еще чаю.
— Я покажу тебе, г-где... — чертыхнувшись, пробормотал я.