Не успели мы, сытые и довольные,
откинуться на спинку дивана, как в дверь снова постучали. Я
проверил – «пустые». Пришли три портнихи и пожилой портной с
чемоданами вещей. Оксана смутилась при виде роскошных нарядов, но я
ее уверил, что не стоит себе ни в чем отказывать после таких
тяжелых потрясений. Она кивнула и пригласила портних в одну из
спален. Я быстро подобрал себе темно-сиреневый костюм, белую
рубашку и черные кожаные туфли. Оксана же выбирала долго, но, когда
показалась мне, я замер с открытым ртом. Она была прекрасна:
светло-розовое воздушное платье, перетянутое на тонкой талии
атласный поясом, белые туфли и вязанная накидка с серебряными
нитями.
— Я чувствую себя леди, — призналась
она и зарделась. — Будто собираюсь на бал.
— Ты и есть леди, — заверил я и
вплотную подошел к ней. — И мы обязательно когда-нибудь пойдем на
бал.
Портные засуетились, видимо, поняв,
что нас лучше оставить наедине. Я расплатился с ними и проводил до
дверей, но вернуться к Оксане не успел. По коридору шел маг. Тот
самый со средней категорией Грозы. Я решил, что с девушки хватит
потрясений, поэтому плотно прикрыл дверь и пошел ему навстречу. Это
был высокий седовласый мужчина с тонкими чертами лица и
подозрительным прищуром азиатских глаз. Я его знал, но никак не мог
вспомнить, кто такой. Тем временем, маг резко остановился и
воскликнул басом:
— Богословский?!
В следующее мгновение молния вылетела
из его руки и поразила паутину-оберег, которую я накинул сразу же,
как увидел мага. Только сейчас я вспомнил, с кем имею дело. Это был
подельник Гуревича. Он сбежал в одну из восточных стран, но мы его
не преследовали – слишком мелкая сошка, чтобы тратить на него
время.
— А-а-а, Ким! — улыбнулся я и отразил
очередную молнию. — Смотрю, Палицкий всю гниль в империи собрал.
Друга твоего видел на днях. Надеюсь, он тебе ничего не должен,
потому что вернуть уже не сможет.
— Ах ты, — сноп искр и электрических
разрядом покрыл мою паутину, но я лишь усмехнулся. Мне стало
интересно, что будет делать Ким, когда опустошит источник?
Развернется и побежит, как трусливая шавка? Я просто стоял со
скучающим видом и ждал, когда же он выдохнется. Очередная трескучая
молния ударилась об оберег и наступила тишина. В воздухе пахло
озоном, пол и стены покрывали прожженные пятна.