Маша Белкина в туго перетянутой брезентовым ремнём шинели и ушанке
с торчащими из-под нее короткими волосами, подстриженными «на три
пальца ниже уха», выглядела в принципе узнаваемой. Но вот что это
завёрнуто в синее казённое одеяло у нее в руках?
— Откуда у тебя ребёнок, Маша?
— Это наш сын. Мой и Егора. Он приезжал ко мне в мае сорок
второго...
— А ты смелая девушка.
— Почему? Многие девушки и женщины идут на фронт.
— Я не о том. Могли бы повременить с... кхм… с «этим делом». Война
же.
— Вот именно, что война! Зачем связывать себя какими-то
«условностями», если не знаешь, когда в следующий раз увидишься? И
тем более, следующего раза может просто не быть...
— Ну не волнуйся ты так. Как его зовут?
— Ванюша. — Маша Белкина положила свёрток на откинутую полку в
купе, сноровисто распеленала. На еще не осознавшую себя бабушкой
Любовь Трофимову любопытно и доверчиво посмотрел пухлощёкий
годовасик. — Егор говорил, что его отец обещал назвать внука Иваном
в честь какого-то друга. Вы не переживайте, что я вам вот так «в
подоле принесла» — он и в метрике записан как Ваня Трофимов, и Егор
нам выслал офицерский аттестат, чтобы сын не голодал.
— А почему ты не думала оставить его со своей мамой?
Почернев, Маша выскочила из купе. Подбежала к окну, глотнула
свежего воздуха. Опустив голову, еле выдавила:
— Мою маму... повесили немцы...
Люба Трофимова вышла за ней. Маша кинула в рот папироску. Руки
нервно чиркали спичками о коробок, ломая одну за другой:
— Вы не курите? А я закурю!
Протяжно загудел паровоз. Состав дёрнулся раз, другой и медленно
пошёл вперёд.
— Любовь Андреевна, идите к внуку! Вы нужны ему! — Маша выплюнула
так и не зажжённую папиросу и выпрыгнула из вагона, механическим
движением придержав ушанку с красной звездой, чтобы не потерять
подотчётную вещь.
***
— Жора, у тебя сколько машин сейчас на ходу? — Эфир в наушниках
танкошлема трещал статическими разрядами, но слышимость была
хорошая. Это пока они от штаба еще не слишком оторвались.
Комбат-1 Георгий Трофимов поморщился, но стерпел. Он с детства
привык быть Егором, но так получилось, что комбат-2, прибывший в
бригаду раньше него, как назло, тоже Егор. Так что Жора — это
меньшее из зол. Гоша или Гога его не устраивали совсем. Потому что
так себя именовать незнакомый ему отцовский комэск Георгий Петрович
точно не позволил бы.