И одним из условий нашей помощи восставшим была всемерная борьба
против производителей опиума. Поля сжигались, работники на местах
беспощадно вырезались, но, если говорить совсем честно, пользы от
этого было не так много, как хотелось бы. Да, англичане несли
убытки, но совсем не столь серьёзные как нам хотелось бы. В конце
концов, производство опиума – не весть какое сложное и
технологичное занятие, восстановить его практически с нуля займет
не так много времени, и все начнется с начала.
Я сделал себе пометку поднять этот вопрос на Госсовете и отложил
папку в сторону. Бросил взгляд на часы – до обеда оставалось еще
минут сорок, можно сделать еще что-нибудь полезное.
- Ага, а вот у нас тут из Сената сводка… - Пробурчал я, положив
перед собой очередной отчет.
Сенат у нас исполнял роль Верховного Суда и каждый квартал
составлял отчет о состоянии судебной системы, статистике по
приговором и прочих без сомнения важных показателях. Впрочем, это
меня волновало не так уж сильно, в конце концов в Сенате сидели
люди, разбирающиеся в судебном делопроизводстве на два порядка
лучше меня, я тут даже проконтролировать что-то всерьез не
смогу.
Интересовала же меня папка из Сената по другой причине. В
Российской Империи сам император лично был главой судебной –
впрочем, как и законодательной, и исполнительной, тут ничего
удивительного – власти. Основной моей функций при более-менее
прилично отлаженной судебной системе было рассмотрение апелляций
самого верхнего уровня.
На практике это выглядело так: большую часть решений закрывали
суды первого и второго уровней. Лишь малая часть попадали на
кассацию в окружные суды и совсем небольшой процент – в Сенат. До
меня же доходили только дела, в которых сами Сенаторы видели
некоторую неоднозначность и возможность отступить от формальной
нормы. Сами они на это права не имели, а вот я – вполне.
В качестве примера тут можно привести историю из середины
тридцатых, которая достаточно широко разошлась тогда в обществе и
вызвала, как сказали бы в будущем, большой резонанс. Если не
вдаваться в подробности, ссильничал один помещик из-под Рязани
девочку двенадцатилетнюю из своих бывших крепостных по пьяни.
Ссильничал да задушил. Отец девочки взял топор, подкараулил бывшего
барина, да и проломил тому головушку буйную непомерно – тяжелое
преступление с какой стороны не посмотри, тем более что Россия, при
всех послаблениях, оставалась сословным государством, и за
намеренное убийство крестьянином дворянина ничего кроме каторги
пожизненной в общем-то не предусматривалось.