На кого из нас двоих больше злилась — ещё вопрос. Слишком уж
откровенно среагировало собственное тело.
— Зачем мне портовая шлюха, когда есть ты? — парировал мужчина,
притягивая меня обратно к себе.
Как оказалось, не из маньяческих побуждений. Просто в противном
случае я бы снова налетела на другого пассажира. О нём я, как
вспомнила, так и позабыла.
— То есть, ты меня сейчас шлюхой назвал? — уставилась мрачно на
незнакомца.
— Это только твои выводы, — пожал он плечами и, не глядя,
подхватил одну из подъезжающих сумок похожего цвета, что и моя.
Его широкую спину я проводила всё с такой же мрачностью.
Какой чёрт меня дёрнул вообще болтать с ним?
Ерунду всякую…
Такой неприятный осадок остался.
А неприятностей мне и без всяких сомнительных богатырей хватало.
Одна из них напомнила о себе буквально в ту же секунду, стоило
вспомнить о реальности. Вместе с входящим вызовом.
— Где тебя носит, неблагодарное создание?!
Виднхгливый голос на том конце связи ввинтился в мозг, подобно
ржавой проволоке. Моя мачеха — Жанна, в принципе никогда добротой
не отличалась, но сегодня яда в её тоне сочилось даже с лихвой.
— Ещё не вышла из зоны прилёта. Рейс задержали. Только получила
багаж, — отозвалась я. — Скоро буду.
В скором времени я в самом деле вышла из аэропорта. Мачеха
ожидала меня в зоне “А”, на одной из ближайших парковок. Вот только
вместо привычного кроссовера ярко-алого цвета, который она водила,
женщина нетерпеливо притоптывала ногой рядом с дорогущей «Audi»
классического выпуска.
— Ну, наконец-то! — всплеснула руками Жанна, заметив моё
появление.
Я же всё смотрела на незнакомую машину, заранее напрягаясь от
самого факта её существования. Потому и пропустила появление
водителя, который услужливо подхватил мою сумку, чтобы запихнуть её
в багажник.
— Василиса Александровна, — произнёс тот, кого лично я видела
впервые в жизни.
На этом сюрпризы не закончились.
— А что происходит? — поинтересовалась я у мачехи.
Когда-то наша семья могла позволить себе и элитные машины, и
личного водителя, да и много чего ещё эдакого. Но то длилось ровно
до тех пор, пока отец был жив. Потом столько зарабатывать оказалось
банально некому.
— Ты о чём? — включила тумблер полнейшего непонимания
женщина.
А у самой улыбка такая приторная-приторная, что ощущение
подставы только обострилось. И неспроста.