Да и вернуться пришлось. Куколку-то я до дома проводить
проводил, а вот чемодан отдать забыл. Так что пришлось злобной
мегере ещё немного лицезреть мою счастливую физиономию.
Да, по-детски это, но не смог удержаться. Уж слишком забавно
бесилась женщина. Выдержки никакой. Хуже, чем у меня.
Так и вошёл в родной дом с улыбкой. Которая тут же угасла,
стоило осознать, что ни черта он внутри не изменился.
Воспоминания обрушились снежной лавиной, погребая под собой,
возвращая в то время, когда наша семья была семьёй. Когда мы ещё не
ругались с братом и были едва ли не лучшими друзьями с разницей
всего лишь в один год. Уже после смерти родителей, когда мы
переехали в загородный дом деда, я и Игнат отдалились. Брат
вливался в дела семейной компании, а я... я постоянно сбегал из
дома сюда, куражил на всю катушку с такими же друзьями-дебоширами.
В общем, делал всё, что хотел, наплевав на чужое мнение, назло
всему и всем.
Как давно это было…
Разулся и прошёл через небольшой холл, застыв у лестницы. Справа
виднелась уютная гостиная, из которой можно было попасть в
кухню-столовую, где обычно пропадала мама, готовя для нас с братом
самые вкусные блюда, аромат которых был ощутим на всех трёх этажах
таунхауса. На втором этаже я тоже невольно задержался, у
родительской спальни, где также ничего не поменялось. И снова
картины воспоминаний заполонили разум. Я ходил от комнаты к
комнате, с этажа на этаж, пока не оказался в собственной.
— Даже плакаты остались, — пробормотал, ухмыляясь.
К слову сказать, мало приличные плакаты — полуголые модели на
фоне мотоциклов и крутых тачек. И у всех дам бюсты размера не
меньше четвёртого. Невольно подумалось, что у куколки хоть и
меньше, но куда притягательней, пусть и скрыто одеждой.
— Надо было всё-таки соблазнить, — упал на кровать, глядя на
потолок, где был приклеен ещё один постер, откровеннее всех
остальных вместе взятых.
Что поделать, я был жутко озабоченным подростком. Впрочем, не
сказать, что с возрастом что-то поменялось. Разве что я перестал
размениваться на кого попало. Перед внутренним взором снова встал
образ златовласой куколки и её глаза, от взгляда в которые в моей
грязной душонке раз за разом что-то переворачивалось.
— Стареешь, мужик, — отчитал сам себя.
Но странные ощущения никуда не ушли и не уменьшились даже к
вечеру. А к нужному времени только возросли. Вместе с
предвкушением. Ведь куколка так в итоге и не перезвонила мне ни до,
ни после обозначенного времени.