— Переместите Мирозу в безопасное
место, — сказал я директору. — Я разберусь, — истинная мразотная
сущность моего дяди вовсе не ошеломила меня.
Я поднял Авалон над головой.
Белый свет собрался, ослепляя своим
сиянием.
Я громко произнес название техники,
которую собрался использовать:
— Изгнание!
Сила Авалона была выпущена на волю,
превратившись в луч белого света. Он рвется вперед и ревет, а потом
обрушивается на дракона-жабу, но не убивает его, а изгоняет в
астральный план. Теперь его существо вынуждено существовать в ином
измерении и не может вступать в контакт с реальным миром. Чересчур
мощные атаки пронизывают предметы, не принося ущерба им.
— Что ты сделал, урод?! — он и меня
безуспешно атаковал.
Я вздохнул и рассказал о его
положении.
Валентин какое-то время психовал, а
потом из-за отсутствия энергетического питания, он стал бессилен и
безмолвно рухнул на землю, понимая, что больше не способен
извлекать одаренность для своей мощи.
— Почему ты не убил меня?
Я посмотрел на него, неспешно
обдумывая свой ответ. Честно говоря, меня поражала его наивность.
Он думал, что я просто так с легкостью могу лишить его жизни. Но
нет, в моем случае мотивы были совсем иные.
— Потому что хочу, чтобы ты страдал,
— ответил я,безразличным тоном, скрывая истинные причины. В душе же
я знал, что это только половина правды.
На самом деле,решил я про себя, что
не могу убить дядю, потому что мой отец несмотря ни на что любил
своего непутевого младшего брата. Да, Валентин младше, хоть по нему
из-за лишнего веса и не скажешь.
Итак, я решил страдание должно быть
наказанием, которое поможет ему научиться уважать людей,ценить и
заботиться о близких. Я хотел, чтобы он на практике осознал ту
безграничную любовь моего отца, которой он мог пользоваться и
которую так безрассудно принимал как должное.
Мои действия направлены на благо его
личности. Истинно верю, что это наказание послужит ему уроком,
который он не сможет забыть. Лишь испытав на себе остроту
одиночества, он сможет настоящим образом понять, что такое ценить
дружбу. Мое желание сделать его лучше и помочь ему измениться,
перевесило мое собственное желание убить его.
Я развернулся и пошел прочь.
— Ты тряпка, Якоб, — кричал мне вслед
Валентин. — Ты недолго пробудешь старостой, если будешь слишком
мягким!