— Вот
как?
Бехтерев
тоже заинтересовался и принялся рассматривать сферу, внутри которой
плавали сгустки черноты.
—
Интересно, — протянул он, поправляя съехавшие на нос очки. — Как же
это... Неужели вы все это время готовили отстаивание?
—
Разумеется, — соврал я, не моргнув. — Поэтому и получилось так
долго.
—
Интересно, — протянул Бехтерев. — Изомеры плотные, с четкими
границами. Двойные связи ровные, без узлов. Так-так-так... Вижу,
что и пангер очень недурственный.
Вебер тоже
подключился к изучению моей работы. Судя по его вытянувшемуся лицу,
он не ожидал от меня сдачи проекта. Остальные присутствовавшие
угомонились и затихли — все понимали, что сейчас решается моя
судьба.
— Ну так
что, я допущен до турнира? — спросил я, глядя то на Бехтерева, то
на Вебера. — Допущен?
Преподаватель и директор хмурили брови, кряхтели, но
отвечать на самый главный для меня вопрос не спешили. Кажется, весь
мир замер в ожидании их приговора. Но они всё молчали, молчали и
молчали...