— Да, — отвечаю я. — А что, не похоже?
Он снова окидывает меня хмурым взглядом, а потом цедит:
— Я, конечно, не часто с пиарщиками общаюсь, но ты как-то на девочку по вызову больше похожа. Могла бы и поприличней одеться, знаешь ли, когда едешь на встречу с серьезным человеком.
На меня накатывает возмущение.
— А вы, собственно, кто такой? — спрашиваю я, скинув руку Вени и выкатив грудь колесом. — По какому праву, вы меня похитили?
— Похитил? — Глаза Кузнецова широко распахиваются. Он переводит взгляд на моих сопровождающих, смотрит с упреком. Его люди синхронно вжимают головы в плечи.
— Никого мы не похищали, — торопливо возражает Веня. — Привезли, как было обговорено. Доставили в лучшем виде.
— В лучшем виде? Мне даже переодеться не дали! — восклицаю я и невольно топаю ногой. — Я, между прочим, в пижаме.
— В пижаме? — Кузнецов опять начинает меня разглядывать, как какой-нибудь экспонат, ему вдруг становится очень весело. — То есть ты вот в этом спишь? Прикольно. А покрутись немного, я хочу посмотреть, как там сзади.
— Что?
Он делает рукой вращательное движение, нетерпеливо так:
— Покрутись.
Я прямо обалдеваю от такой наглости, скрещиваю руки на груди.
— Может, вам еще и сплясать тут?
— А ты можешь? — На его лице появляется довольно похотливое выражение. — Ну давай.
— Не собираюсь я вам плясать! — восклицаю я. — Вы совсем, что ли?
Он морщится:
— Ой, не надо, пожалуйста, так кричать. Терпеть не могу, когда женщины кричат. Не хочешь танцевать — не надо. Я вообще позвал тебя к себе не для танцев, а чтобы прояснить некоторые детали нашего сотрудничества.
— Ваши люди меня напугали, — бурчу я. — Они у вас как из леса. Даже не объяснили ничего толком: куда везут, зачем.
Кузнецов неторопливо делает глоток из стакана, который держит в руках, а потом, вместо того, чтобы извиниться, уточняет:
— А тебе передали аванс?
— Передали, — торопится встрять Веня.
Лицо Кузнецова тут же мрачнеет.
— Веня, я не тебя спрашиваю, а нашу гостью.
Веня поворачивается ко мне и смотрит с мольбой. Прямо как Хатико.
— Передали же, правда?
— Вроде что-то передавали, — припоминаю я. — Были какие-то деньги.
— Так чего ты истеришь тогда? — с торжествующим видом спрашивает Кузнецов. — Взяла деньги — будь добра их отрабатывать.
— В четыре утра?
Он ухмыляется.
— Мне кажется, я нормально доплатил за срочность.