Он задумывается, самодовольно щурится.
— Танчик, самое важное, что тебе следует помнить: я не хочу светить богатством. Придумай мне какую-нибудь простую профессию. Я хочу, чтобы девушки клевали на мой богатый внутренний мир, а не на бабло.
Мне приходится сделать над собой усилие, чтобы не рассмеяться. Не, ну каков фрукт! Сам, значит, с людьми как с ветошью обращается, но мечтает о большой и чистой любви.
— Хорошо, я запомню про богатство, — обещаю я.
В кухню вваливается Паша:
— Теть Тань, у меня в глазах темнеет.
— В смысле?
— От голода темнеет, теть Тань, — Пашка вытягивает перед собой руки и демонстративно хватается за воздух. — Я, кажется, сейчас потеряю сознание.
За Пашкой вплывает Маша.
— Он не обманывает, — с мстительным видом говорит она. — Паша уже однажды падал в обморок от голода — у бабушки в гостях.
Я подскакиваю со стула:
— Значит, варю геркулес!
— Геркулес? Ой, мне нехорошо, — Паша зажимает рот руками, будто его тошнит.
Я кидаюсь к холодильнику, шарю взглядом по полочкам.
— Еще помидор есть. И одна морковка. Будешь морковку? Хотя погоди, вот тут в пакете, кажется, сушки еще завалялись.
Я выхватываю из холодильника и протягиваю ему пакет. Пашка чуть покачивается, а потом, закатив глаза, начинает оседать на пол.
Сегодня явно не мой день. Сначала меня похитили, потом подкинули мне детей, а теперь Пашка нашел самое неудачное место для обморока. Он падает прямо рядом со шкафчиком с мойкой, рискуя приложиться о него головой. К счастью, в ситуацию вмешивается Кузнецов. Он подскакивает со стула и подхватывает Пашку, а потом аккуратно опускает на пол.
— Это вы! — как резаная верещит Маша, тыча в меня пальцем. — Вы довели Пашу до обморока!
Мне нечего возразить. Я с ужасом смотрю то на Пашку, то на Кузнецова, который уже вернулся за стол и снова взял в руки чашку.
— Господи, что делать? — спрашиваю я. — В скорую позвонить?
— Не надо, — меланхолично отзывается Кузнецов. — Пускай лежит. Не мешает вроде.
Я ушам своим не верю:
— В смысле, не мешает? Вы предлагаете оставить его в таком состоянии?
Кузнецов шумно отхлебывает чай, а потом косится на Пашку.
— Ну хочешь, я его немного в сторону отодвину?
Даже Машка роняет челюсть от такого предложения, а уж я и подавно теряю дар речи.
Не дождавшись ответа, Кузнецов делает еще глоток чая, а потом, брякнув чашку на стол, довольно скалится.