— Я не
верю в философский камень, но, в целом, да.
Девушка
присвистнула.
— Не
нужно, чтобы об этом знали. Они не поймут, — пробормотала
я.
— Если
твоим «помощникам» удаётся молчать, то и я разбалтывать не буду. Ты
сама знаешь.
—
Большинство моих помощников представляют себе алхимию несколько
иначе, так что они думают, что все эти странные штуки помогут нам
победить мор.
— А ты
так не думаешь?
— Я не
знаю, — прошептала я и внезапно начала задыхаться.
Своими
всхлипами я напугала Карин и ужасно перепугалась сама, не в силах
остановить это наваждение. Никогда раньше такого не было, даже на
поле боя мне не бывало так… страшно? Карин не растерялась и вывела
меня на улицу, крепко держа за плечи.
«Дыши, ты
можешь, я знаю, — говорила она. — Вот так вдох, смотри на меня,
давай, вдох. Вот, молодец, выдох».
Благодаря
ей я всё-таки смогла успокоиться. Я не боялась призраков, я не
боялась трупов, я не боялась дедров, а тут вдруг внезапно
забоялась… чего? Неизвестности? Незнания? Ответственности? Того,
что я могу не справиться? Того, что я не знаю, что делать
дальше?
— Давай
отдохнём сегодня? — предложила Карин, всё ещё поддерживая меня за
плечи.
— Я не
могу, — пробормотала я.
— А кто
тебе запретит?
—
Спасибо, Карин, но мы должны вернуться внутрь.
— Второй
раз я вытаскивать тебя не буду!
— Хорошо.
— Я улыбнулась ей, и девушка скривилась, увидев это
выражение.
Вернувшись в лабораторию, я заглянула в помещение с
дедрами. Тот, что убил Сэра Дардиона, был так и оставлен мёртвым в
клетке, со стрелами, торчащими из головы и шеи. Остальные же
продолжали неистово биться о железные прутья. Я оставила это
зрелище и вместе с Карин снова прошла в наш с учителем
кабинет.
На столе
Сэра Дардиона был «творческий» беспорядок из черновых записей,
перемазанных в крови и гное, склянок с выдохшимися ядами и
лекарствами, и сушёных трав. Я подошла к нему, явственно ощущая,
будто от меня оторвали что-то важное, и растерянно попыталась
прочесть неразборчивый, торопливый почерк исследователя. Карин
молча стояла позади. Я чувствовала кожей, что она беспокоится обо
мне, но, тем не менее, позволяет остаться в своих
мыслях.
Отложив
неровные листы пергамента, я повернулась к ней. Девушка выглядела
старше своих двадцати двух, но от этого совсем не теряла своей
прелести. Её красивые, рубиново-красные волосы были небрежно
заколоты, открывая плечи воина. Крупная грудь и широкие бёдра
уравновешивали их, поэтому в платье Карин совсем не казалась
мужественной, разве что, чувствовала себя недостаточно комфортно.
Заметив мой взгляд, она вопросительно кивнула.