— И
поэтому ты мыла белку?
— Мы
знаем только, что они отказываются от нормальной еды и никогда не
едят тех, кого убивают, — проигнорировав её вопрос, продолжила
я.
— Вы
кормили их? — Карин явно была удивлена.
— Да, —
ответила я, заправляя за ухо выбившуюся прядь. — Они едят только
если пропитать пищу скверной в соотношении один к трём.
Мне
казалось, всё это не может уложиться в голове воительницы. С кем
мне теперь обсуждать нашу работу, Сэр Дардион?
— Она
была грязной, — развела руками я.
— Что? —
Карин встрепенулась, всё ещё держась на некотором расстоянии от
меня.
— Белка.
Ты хотела знать.
Я не
могла никак иначе объяснить свои действия, а потом вдруг меня
осенило. И вскочив, я стала судорожно искать дневник моего
учителя.
— Что
случилось? — скорее заинтересованно, чем обеспокоенно, спросила
Карин.
— Какого
цвета белки?
— Что? —
Девушка была в недоумении.
— Какого
цвета белки? — повторила я, чётко разделяя слова.
— Эм,
рыжие.
—
Правильно, — похвалила её я, листая страницы.
— И
что?
— Если мы
будем давать лекарство белке, то первые перемены, скорее всего,
проявятся в цвете её шерсти! Для этого я мыла её! — Я нашла нужную
страницу и ткнула в лицо Карин. — Вот! Здесь записаны результаты
всех испробованных препаратов.
Я
отбросила дневник на стол и крепко обняла девушку, блокировав
неловко вскинутые руки.
— Спасибо
тебе, спасибо, спасибо, Карин!
Она была
тёплой, очень тёплой, и из-за этого мне совсем не хотелось её
отпускать. Я провела всё утро среди камня, возясь в прохладной
воде, и вся моя одежда была влажной.
— Я рада,
что хоть как-то могу помочь тебе, — сдавленно произнесла девушка. —
Но теперь нам лучше привести тебя в порядок, пока придворные не
подумали, что ты заразилась.
Расслабив
объятия, я посмотрела на Карин снизу вверх. И всё ещё не расцепляя
рук, вглядывалась в её глаза. В них читались сдержанное тепло и
забота, смешанные с чем-то непонятным мне.
— Просто
не приглашай их сюда. — Отпустив подругу, я прошла к своему столу.
— Мне нужно работать.
— Ну как
же… — растеряно проронила Карин, но больше никак не выразила свой
протест.
Она
прошла к скамье у стены и тихо села, сняв с себя ножны с кинжалами
и сумку. Я лихорадочно выписывала на полуисписанные черновики
рецепты лекарств, которые мы ещё не успели попробовать. А затем
встала. Карин поднялась следом за мной, ожидая того, что я
скажу.