Непродолжительная встряска и меня
буквально вжало в кровать. Упругоподатливое спальное место
обволокло почти полностью моё тело и буквально через несколько
минут я ощутил чувство невесомости.
– Все живы?
– Все, командир, – отозвался
конвойный, что расположился справа от меня. Он был самый молодой из
охранников.
– Лётчик, ты как? Живой?
– Да, всё нормально.
– Вот и хорошо. Десять аханов
привести себя в порядок. Мы уже на орбите планеты.
Чрезмерной перегрузки мой организм не
почувствовал, сознание не терял, но с непривычки чувствовал себя
неважно. Потянулся отстегнуть ремни.
– А ты, как там тебя называть,
подконвойный, пока полежи пристёгнутым.
– Кормить, когда будут? – спросил,
как-то машинально, так как ничего другого на ум не пришло. Но
прислушался к своему организму и понял, что разыгрался аппетит.
Ведь после медицинских процедур я только пил воду, а чем меня всё
это время кормили вопросом не задавался. Какими-то инъекциями
скорее всего, как только не отравили. Хотя, за столько-то времени
они вполне могли изучить метаболизм и особенности организма
аборигенов, ну то есть нас – землян.
– Кормить будут, не переживай. Нам
приказано тебя довезти в целости и сохранности. Если конечно чудить
не будешь.
– Смысл чудить? – пытался разговорить
своих оппонентов, всё равно делать нечего, хоть поговорить, тем
более язык теперь знаю и можно пусть и осторожно, но узнать то,
чего не знают другие, – бежать мне отсюда некуда. Вокруг космос.
Даже если перебью вас и всю команду, то что делать дальше? В
спасательном боте спускаться?
– Аварийно-спасательный бот не
поможет, – ухмыльнулся один из охранников, – им тоже управлять
необходимо. Он на этом старье неавтоматический.
– Во, как?! Я-то думал, что раса
анторсов, – пока конвойные приводили себя в порядок, отстёгивали
ремни, проверяли форму, оружие, продолжал осторожно задавать
наводящие вопросы, – цивилизованная. У нас каждый спасательный
аппарат имеет автоматический режим. Даже когда человек теряет
сознание, он срабатывает, – не думал, что выдам тайну работы
катапультируемого кресла, но пытался взыграть на самолюбии
анторсов. За всё непродолжительное время, что с ними находился, я
ни единым движением или взглядом не выказал сопротивления, хотя
лихорадочно искал хоть шанс, чтобы захватить с собой или побольше
врагов, или в лучшем случае уничтожить корабль. Только при мысли,
что предстану перед Советом меня начинало трясти. Это скорее всего
были воспоминания, доставшиеся от Глена, но и их хватало, чтобы
понять – на «Штоонссса́р» попадать мне не следует, по крайней мере
живым.