Вот и Миланейю в этот раз увидел вдруг совсем в ином свете.
Нет, Ворон не забыл, что ей жизнью обязан, никуда не исчезла благодарность и почтение. Он по-прежнему отдал бы за неё жизнь, не раздумывая. Он по-прежнему считал себя вечным должником лэгиарни.
Но стылый холод на дне бездонных зелёных глаз различил впервые. Всего лишь несколько слов, несколько мгновений. И всё вдруг встало на свои места.
Когда он вернулся в лесное поселение в сопровождении Фрейи и ещё нескольких своих ребят, приятели из вольницы набежали сразу со всех сторон. Каждый норовил обнять, по плечам похлопать, улыбались, шутили, здоровались. Не только свои парняши из вольницы, но и те, с кем прежде особой дружбы не водил. Даже прежняя его зазноба Лиру с верзилой Боргом примчались.
И так тепло и радостно стало от этой всеобщей душевности, что даже совесть кольнула. Вон, как ему тут рады все, любят бродягу Ворона, а он их бросить надумал, уехать прочь навсегда.
А Старший и другие лэгиарны ждали, когда атаман явится на поклон. Так напыщенно всё, официально. Словно он на королевский приём пожаловал.
Но это полбеды. Правитель он и в Лэрианоре правитель.
Ну, поздоровались, Ворон рассказал, что знал. Известил, что Наир в добром здравии. Как бы Финриз ар Алар лицо держать ни старался, а за сына волновался, это заметно.
Эл успокоил Старшего, не вдаваясь в подробности того, почему не отправился на Север вместе со всеми. И поняли его сразу не так. Похоже, и Старший, и стоящая с ним рядом Миланейя решили, что Эл поостерегся жизнью рисковать понапрасну, проще говоря – струхнул.
– Так ты вернулся с полдороги? – хмыкнул надменно Финриз.
Эла это нисколько не задело, а вот то, что Миланейя ему поддакнула, Ворону не понравилось.
– Значит, ты всё-таки внял своим предчувствиям и не стал покидать Кирлию?
– Вроде того…
Меньше всего сейчас хотелось объяснять при всех, почему ему пришлось оставить своих друзей.
– Что ж, мудрое решение, – кивнула она.
– Приходи сегодня к нам, когда отдохнёшь с дороги, расскажешь о вашем путешествии! – пригласил Старший.
Вот так и закончилась вся эта показушная часть приветствия.
Теперь самое время и златовласой лэгиарни подойти, обнять, сказать что-то от сердца, а не потому, что приличия того требуют.
Элу теперь не нужна была её любовь, о которой мечтал некогда. Давно уже он выбросил из головы эти мечты.