- Да пожалуйста! Ну и тебе спасибо! Знаешь, мне понравилось!
- И мне! Мне тоже нравится! Мне нравишься ты! Я не вижу тебя, не
знаю кто, или что-ты, но мне нравится всё, что я ощущаю…- Стас
повернулся к соседнему креслу, подпёр локтем голову. – Лика, теперь
твоя очередь рассказывать.
- Поверь, мой рассказ не будет таким же интересным, как твой. Ты
уверен, что хочешь его услышать?
- Я даже не знаю. Просто мне кажется, что ты…что ты не по
правде, что всё это сон…- в голосе Стаса послышались умоляющие
нотки. Он хотел, чтобы Лика развеяла его сомнения.
- Любой сон заканчивается. Уже утро, а мы всё ещё вместе. Как ты
думаешь, такие длинные сны бывают?!
- Тогда к чёрту эти рассказы. Мне всё равно кто-ты и как вообще
всё это возможно. Главное, что мне нравится находиться в твоём
обществе…
- Взаимно! Ну что, поехали кататься? На рассвете самый кайф.
- Поехали! – Стас громко хлопнул в ладоши, и, дёрнув рычажок,
придал сидению вертикальное положение.
- Кстати – тебя жена не потеряла?
- Потеряла! Уже года полтора, как она меня потеряла, и ты
знаешь, почему. На…посмотри! – Стас включил телефон и показал
светящийся дисплей подголовнику водительского сидения. – Ты видишь
хоть один пропущенный? А ведь меня целую ночь нет. Я в больнице два
месяца провалялся, так хотя бы раз…- голос Стаса сорвался на крик.
Нет…мы с ней потерялись и, похоже, что навсегда.
- Значит ты свободный молодой человек?
- Ну да!
- Какое совпадение, я тоже свободна. Как насчёт того, чтобы
оторваться?
- Я за!
- Ну тогда, чего сидим? Летс гоу!
Движок радостно взревел, колёса, свистнув, устроили фонтан из
летящего во все стороны гравия. Секунду «Мазда» оставалась на
месте, яростно рыча и пуская дым из разогретой резины, как
разминающийся перед стартом бегун, а потом, выпрыгнула на
магистраль и в мгновение ушла в зенит.
***
Они летели, разрывая туман, навстречу красному шарику
занимающегося солнца. Приплюснутый нос машины проглатывал белую
нитку разметки, будто голодная акула. Блаженно прищурившийся Стас
откинулся головой на подголовник. Восторг пульсировал искрящимся
фонтаном, где-то внизу живота, пробивался наверх, выплёскивался
через темечко.
Лика меняла треки. Она казалось всеядной – от тяжёлого рока
металась к галимой попсе, с неё переключалась на панкушников, потом
на реперов. Казалось, что у неё нет вкуса и нет предпочтений, но
всё, что она ставила, будто целебный бальзам проливалось в душу
Стаса. Всё, что ставила Лика – была его музыка, вкус неискушённого,
неразборчивого слушателя. И каждая звучащая композиция пробуждала в
нём, либо добрые воспоминания, либо, впавшую в глубокую кому,
надежду.