на станциях железной дороги – сотни экземпляров последнего нумера «Весельчака» красуются вместе с «Приятным собеседником» г. Булгарина, «Атакой женских сердец» г. Федорова и «Предубеждением» г. Львова. Из книжного магазина присылают вам книги: они завернуты в листок «Весельчака»; в него же обернут вам в лавке папиросы, свечи и т. п. На лотке разносчика, под яблоками или апельсинами, разостлан опять «Весельчак». И, несмотря на такой
избыток экземпляров «Весельчака», ничего нет труднее, как достать полный экземпляр его, с начала издания. Мы не подписывались на «Весельчак» и потому обращались за ним к нескольким из его подписчиков: оказывалось обыкновенно, что налицо состоит или один последний нумер, или несколько первых нумеров… Так мы и не могли добиться полного собрания листков «Весельчака», чтобы рассмотреть его в подробностях. Заметили мы только одно, что новая редакция (г. Львова) сильно ожесточена против старой (Барона Брамбеуса). Прежняя редакция возбудила негодование всего литературного круга тем, что пустилась в остроумие слишком уж грубое, аляповатое, площадное. Но этой-то грубости острот и площадной сальности выходок она и была одолжена своим успехом в массе читателей известного разряда. По-видимому, «Весельчак» на них и рассчитывал, и, несмотря на всю его пошлость, можно было надеяться, что он, под покровом шутовства и гаерства, пожалуй, что-нибудь и не совсем праздное и нелепое выскажет своим простодушным читателям. Но, по смерти Барона Брамбеуса, редакция перешла к г. Львову, который решился придать «Весельчаку» другой колорит. Попытка была, впрочем, если судить по некоторым нумерам, бывшим у нас в руках, не совсем удачна. «Весельчак» поднялся на ходули и, избегая прежнего остроумия, не умел избежать прежней грубости. Вышло то, что в нем остались топорные замашки, а острота исчезла. Явлением литературным «Весельчак» все-таки не сделался.
Конец ознакомительного фрагмента.