– Полсотни ударов кнутом, великий хан.
– Пусть будет так, – сказал Токтамыш. – Если он выдержит полсотни ударов и останется жив, значит, такова воля Аллаха.
Дюрмен был явно недоволен таким поворотом дела, но не посмел перечить хану и только попросил разрешения присутствовать при наказании.
– Нет, – сказал Токтамыш, – тебе, бий, следует отдохнуть после дороги. Мой слуга проводит тебя во дворец. Останься у меня на несколько дней, я давно не видел тебя.
Дюрмен поклонился и в сопровождении ханского слуги вышел из юрты.
– Сеид Ахмат, – сказал Токтамыш тотчас после его ухода, – этот мальчик не выдержит полста ударов кнутом. Если он умрет, мангыты затаят злобу на нас.
– Мы обязаны его наказать, великий хан. Иначе Кубугыл решит, что мы одобряем казнь Урмана.
– Ты прав, сеид. Предлагаю наказать десятью ударами кнутом и отпустить домой.
– Но что мы скажем Дюрмену?
– Дюрмену мы скажем, что Бекет получил полсотни ударов и по воле Аллаха остался жив.
Сеид Ахмат согласился. Слуга увел Бекета, чтобы рядом, за Золотой юртой, наказать его. Хан Токтамыш занялся с сеидом и карачами делами державы, а когда слуга возвратился, спросил:
– Он кричал?
– Нет, великий хан. Из его рта не вылетело ни единого звука.
– Значит, когда станет азаматом, будет хорошим воином. А теперь скажи: отправится ли завтра утром какой-нибудь караван в Укек?
– Да, великий хан. Бухарцы завтра поутру покидают твою столицу и направляются туда.
– Хорошо. Отведи к ним мальчика и попроси доставить его домой. Бию Дюрмену мы скажем, что он бежал.
На следующее утро Бекет с бухарским караваном покинул Сарай-Берке.
Место казни было за городом, на берегу Идиля у горы Сарытау. Там когда-то, по рассказам стариков, находился тияк – жертвенный камень, на котором приносили в жертву первенцев от стад. Было это в давние времена, когда мангыты еще не приняли веру пророка Мухамеда и поклонялись собственным темным богам. Теперь здесь была плаха, на которой отрубали голову нарушившим закон и обычаи предков. Было раннее утро, солнце только что поднялось над Идилем и осветило склон горы. Перед плахой, уткнувшись в нее обреченным лицом, стоял на коленях со связанными руками Урман. Поодаль в напряженном ожидании стояли ребята из благородных семей, а перед ними, непреклонный и властный, с секирой на плече – Кубугыл.