Когда она разглядывала портрет в серебристой рамке с изображением индуса в длинном балахоне, позади нее раздалось шуршание. Обернувшись, она увидела Оскара Леви. В Гарварде Оскар был ее поклонником, но она никогда не спала с ним. Он был смешной, немножко нытик и после окончания университета играл в составе первых скрипок какого-то серьезного оркестра. Какого именно – Грета не помнила.
Оскар был одет в черную водолазку и мятый твидовый пиджак серого цвета; в руке он держал стакан пива.
– Оскар! – сказала Грета. – Господи, ты меня напугал.
– Ты меня тоже, – улыбнулся он.
Они немного поболтали, усевшись на неприбранную кровать Мими. Комната пропахла благовониями. В голосе Оскара появилась незнакомая мягкая нейтральность. Он разговаривал с Гретой так, как говорят с психами или онкологическими больными. Она поняла, почему он избрал такой тон, – его бывшая сокурсница оказалась неудачницей. Со своего места Грета видела Ли. Заметно было, что он с трудом поддерживает беседу. В такие минуты он всегда искал ее руку, словно ребенок, который боится потеряться в толпе.
– Я узнал о твоей матери. Мне искренне жаль… – сказал Оскар.
– Спасибо, – холодно ответила Грета, глядя на маленькую родинку над верхней губой Оскара.
– Твой муж, похоже, славный парень, – добавил Оскар. – Я только что разговаривал с ним.
– Он меня никогда не бросит, – шокированная собственной откровенностью, Грета покраснела.
– Не самая веская причина для того, чтобы…
– Не это главное. Я люблю его. Он забавный. Нам хорошо вместе. И он прекрасный человек.
– Понимаю, понимаю, – кивнул Оскар.
– А ты как? Ты…
– Господи, нет! Мне всего двадцать восемь!
– Мне тоже, Оскар. А подружка у тебя есть?
– Да. Мы не слишком часто видимся. Она играет в Бостонском симфоническом. А я в Бруклинском.
– О!
Завуалированное хвастовство Оскара (Бруклинский оркестр!) вызвало у Греты раздражение.
– А ты по-прежнему работаешь в этом издательстве… – Оскар замялся.
– «Уоррен и Хоу». Знаешь, мне только что сообщили, что я буду редактировать новую книгу Тави Матолы, – сказала Грета.
Повисла пауза.
– Это тот, что написал «Голубую гору»?
– Да.
– Здорово. Просто потрясающе! – В глазах Оскара зажегся интерес. Теперь он смотрел на Грету так, словно ноги у нее удлинились на несколько дюймов.
Грета вдруг разозлилась и встала.