Он сел, привалившись спиной к гладкому боку валуна, и стал прислушиваться к отзвукам недалекого боя. Впрочем, слышно почти ничего не было, лишь земля иногда вздрагивала, словно на нее падало что-то тяжелое. О том, что происходило по другую сторону холма, созидающий старался не думать. В его мире войн не было и не могло быть. Он отлично помнил постулат «войны не бывает» и одного своего преподавателя, который на полном серьезе утверждал, что подобное явление становится физически невозможно, когда раса или мир доходит до определенной стадии развития. Построение было ветвистое, объемное, изобилующее примерами и выводами, и когда Ит впервые с ним познакомился (а произошло это больше двадцати лет назад, на втором курсе, на одной из первых лекций по теософии), оно казалось безупречно логически выверенным и практически неоспоримым.
Хрена с два! Земля снова дрогнула. Вот тебе и построение, дорогой Биэнн. Теперь бери это построение и ешь его с маслом, потому что ничего другого, дорогой Биэнн, есть тебе тут не предложат. Не бывает? Да как же! Еще как бывает. Вот тебе и все аксиоматические теории, вот тебе и правила построения вывода – кушай, дорогой, наслаждайся. Продвинутый мир, стандартная техногенная цивилизация, умеренное многобожие, все те же, наверное, заповеди – не убивай, не кради… а каков результат! Нравится? Вот и думай, Ит, про теорию и практику. Делай выводы.
Он посмотрел на Ри и Скрипача. Инженер спал, как убитый, и, конечно, не заметил, что Скрипач подполз к нему поближе и приобнял – ему было холодно, и он пользовался любой возможностью согреться. Да уж, еще одна загадка, причем из области фантастических. Совершенно непонятное существо. Никому непонятное. Ни Сэфес, ни Барду, ни Ри, ни искину, ни самому Иту. И при этом – было в Скрипаче что-то бесконечно родное, настолько родное, что созидающий в последнее время старался избегать этих мыслей, они пугали, от них делалось не по себе. Когда у Скрипача болела нога, Ит словно начинал чувствовать боль сам. Не такую, конечно, как сам Скрипач, но какой-то оттенок боли появлялся в сознании, и несколько раз созидающий ловил себя на том, что начинает прихрамывать. Когда Скрипач радовался, неважно чему, хоть тем же птицам, Ит, опять помимо собственной воли, тоже начинал ощущать непонятно откуда берущуюся шальную, алогичную радость. Несколько раз он пытался как-то проанализировать это все, но ничего толком не получалось. Не могли они со Скрипачом быть неким разделенным целым, стремящимся к единству. Никак не могли. Однако…