– Дави, – окликнул я поэта вполголоса, – не серчай на нас, друг. Мы же, любя, – как можно доброжелательнее шепнул я.
– Да знаю, – грустно отмахнулся тил и продолжил рассматривать нестройный танец пламени. – Просто всем нам нужен отдых, – пробормотал он. – Мягкая кровать и сытная свежая пища. Когда доберемся до хоть какой-нибудь деревушки или города, первым делом закажу себе королевский обед и целый бочонок эля. Надеюсь, в Рундаре варят эль более-менее сносного качества.
– Так и сделаем, друг, так и сделаем, – зевнув, невнятно пролепетал я, прикрыл глаза и в следующую же секунду провалился в небытие.
***
Тягучее, зияющее рваными полотнищами черных низколетящих облаков небо вязким потоком колючей сырости сковывало мускулы, не позволяя пошевелиться. Дурной сон никак не желал оставить в покое случайного пленника, неумолимо сдавливая границы пугающих грез. Густой, почти осязаемый незнакомый запах распирал ноздри и вызывал приступы все чаще подбирающейся к горлу тошноты. Тишина, словно огромный невидимый хищный зверь, замысловатыми кругами вышагивала возле оказавшегося в ее цепких сетях крохотного разумного и заставляла сердце биться чаще, в ожидании неизвестности, таящей угрозу.Повсеместная чернота уплотнилась, приобретая размытые, но все же видимые контуры,и, опоясав менядымнымобручем, принялась сжиматься бесшумно и медленно.
Липкими небрежными прикосновениями мрак просачивался под кожу и, лишь столкнувшись своими ледяными пальцами с баррикадой живого тепла, нервно вздрагивал.Затем,точно иглами пронзая каждую пядь отвердевшей неповоротливой плоти, он проникал глубже, насыщал собой вены и окрашивал кровь в совершенно иной цвет.Слух наполнился растущим хрустом. Я почувствовал, как мои ребра принялись лопаться одно за другим, а по грудиразлился мучительный жар, больше не позволяя сделать ни единого вздоха. Оглядывая свои неестественно выгнутые конечности, я закричал, но голос так и не смог вырваться наружу, застыв в горле твердым комом.Словно ответом на цепенеющее отчаяние, мрак взорвался тысячами разноголосых воплей. Тьма расступилась. Изо всех сил пытаясь не сомкнуть вдруг отяжелевшие веки, я вперился в мутную завесу образовавшейсяноры. Панорама дрогнула, и окружающее пространство переменилось, словно кто-то перелистнул страницу мрачной книги.Могучие лапищи холодного воздуха обняли изломанное туловище, многократно усилили хватку и рывком развернули меня в обратную сторону, открывая взору то, что пряталось за спиной.