-
Умри, козлиное дэрьмо! – выругался степняк и замахнулся клинком.
Крапива
встала под удар, закрывшись локтем. Не стало бы девки, случись на месте шляха
кто другой, но степняк увёл меч в сторону, верный обычаям. И острые вилы Матки
Свеи тут же пронзили его насквозь.
Что
в горе, что в радости, не уступала Свея своего места – всегда первая. И
сражалась наравне с мужами, а то и лучше.
-
Лассу видала?! – заорала она.
-
Живая!
Матка
так и просветлела! Вдвое резвее принялась раскидывать противников.
Крапива
повернулась к Холодку – помочь, увести. Тот едва поднялся на ноги…
Кривой
меч вошёл в брюхо как в мягкое масло. Повалилось нутро, запахло смертью. А
Шатай, весёлый Шатай, рассказывающий ещё недавно, как будет любить жену,
выдернул клинок из тела Холодка и бросил Крапиве:
-
Нэ стой! Зашибут!
И
вновь нырнул в ночь. А первый красавец деревни повалился навзничь, и зелёные
глаза его навек закрыла Хозяйка Тени.
Жестоки
сыны степи! Остры их мечи! Вот свистнул клинок – и не стало старого деда,
силившегося вразумить бойцов. Ещё свист – и зазвенел металл, скрестившись с
металлом. Это усатый Несмеяныч заступил дорогу поганому шляху.
Свея, оружная вилами,
обороняла визжащих девок. И, смех сказать, обороняла не от шляхов, а от
молодцев княжича, ещё вчера принимавших из их рук питьё.
Неужто
не хватило улыбок да ласковых слов? Но в пылу битвы куда там вспомнить, что
пришли они в деревню друзьями. Дружинники уже ломали двери в чью-то избу, вытаскивали
добро, а с ним вместе лежачую слепую бабку. Вот тебе и защитники!
Степняки
зато без дела не сидели: вот один подхватил сразу два меча и давай крутиться
мельницей! Рубанул Дубраве поперёк спины, тот упал как подкошенный, но
поднялся, развернулся… И вдругорядь получил от самого вождя. Чёрная кровь
намочила рубаху, Дубрава покачнулся…
-
Дядька!
Над
Дубравой встал самолично княжич. Принял мечом меч вождя и давай рубиться!
Будто
птица с чёрными крыльями кружила с ними рядом, легко касаясь перьями то одного,
то другого. Там, где чёрный росчерк царапал кожу, оставалась алая полоса. Или
это следы от клинков?
Умрёт
княжич – и посадник не простит смерти любимого пасынка, а уйдёт в Тень вождь – шляхи
вырежут деревню до последнего мужа, а женщин заживо закопают в землю.
Кто-то,
раненый, корчился на земле: