— Когда паладины займут Джибути, то франко–итальянской бумажкой
могут вытереть… сапоги, — не стал более грубо выражаться седовласый
генерал–полковник Врангель. — Для усиления африканской группировки
предлагаю немедленно организовать переброску казачьих дивизий из
Парагвая.
— Вот и займитесь этим делом, Пётр Николаевич, — одобрил
инициативу командующего казачьей армией Ронин. — Только отправим не
отдельные дивизии, а стотысячную армию, и не в Джибути, а поближе к
будущему театру боевых действий, в индийский порт Карачи.
— Извините, атаман, но парагвайский флот не сможет быстро
перебросить через два океана столь большую армию, — подняв руку,
возразил уже пожилой адмирал Лебединский.
— А нам, Алексей Ильич, быстро и не надо, — развёл руками Ронин.
— После блокирования Баб–эль–Мандебского пролива казацкими
подводными лодками, выход в Индийский океан будет закрыт для
итальянцев. Флот Эритреи окажется заперт в Красном море и колония
задохнётся без поставок из метрополии.
— Мы вступим в войну с Италией? — без проявлений эмоций решил
уточнить адмирал.
— Не будем размахивать под водой флагами, — улыбнулся в ответ
хитрый атаман. — Это англичане воюют с фашистами, а паладины и
казаки пока лишь просто стоят в сторонке. Надеюсь, что
двухсоттысячной эфиопской армии окажется достаточно, чтобы
итальянцы не искали в нас ещё одного врага.
— Абиссиния располагает трёхсоттысячной армией, — тут же
поправил атамана начальник штаба Эрн и, переглянувшись с
генералами, задал резонные вопросы: — Зачем казакам стоять на
английской стороне? И почему мы перебрасываем парагвайскую армию в
Индию?
— Мы туда ещё перевезём из Абиссинии сто тысяч паладинов,
которых нам император Хайле Селассие обязался отдать в оплату за
спасение страны от итальянских агрессоров, — напомнил владыка
Парагвая. — Рассчитываю, что ещё тысяч двести солдат предоставят
английские колониальные власти. К лету следующего года нам нужно
будет приблизить объединённую группировку войск к восточной границе
Ирана. Со стороны северных рубежей шаху Реза Пехлеви будет угрожать
ещё одна группа войск, уже советско–парагвайская. Думаю, такая
расстановка фигур поставит шах иранскому правителю, который уж
слишком сильно благоволит немцам. И если он не изменит политику, то
индийские слоны и кавказские кони поставят иранскому королю
окончательный мат.