Китайский десант - страница 3

Шрифт

Интервал

Я верю в Бога,

потому —

считаю время за тюрьму

(где, проливая токи слёз и восклицая

«братья! братья!», в осенней дымке

папирос, ко небесам открыв объятья —

октябрь уходит как-то так,

как мальчик-робот

с чёрной тенью),

навстречу снежному виденью

подъемля издали кулак.

Вот был сон

о твоих словесных страстях,

почти

утраченный за день,

неуслужливый,

золотой. Ты

всё ещё чувствуешь,

чуть-чуть не помня,

его присутствие

под ложечкой, слабую,

лишнюю (нет)

свирель-пустоту о том, как

сбегаешь вдоль

эскалатора

в Божьем одиночестве и

(обратил на это после)

тряпичной

тишине,

как вдруг:

осень, желтоватые, осень, листья

на площади сна,

дымка,

детский мальчик

лет восьми (девяти)

с бывшим твоим рюкзачком…

– Что ж, догнать!

Никакого нет,

мальчика нет,

ты как если скользишь

давней улицей, где

Симферополь,

булыжник,

афишная, видишь ли, тумба

по линии к телецентру,

не вовсе напротив

проходного двора

и дворов,

серых ступенек,

чёрных

(железных куда-то)

перил.

Понимаешь, что мальчик

был Аполлон Безобразов,

потом:

что он был по себе —

Филострат…

Возвратиться проснулся,

подумал: ведь

Безобразов-не-Филострат —

спокойная тема дня

для Китай-разговора.

Для

разговора.

Кошка

– это серые ходьбы зверя! —

разговаривает:

«Я надеюсь о Боге…»

Немного собаки говорит:

«Лаем, лаем!

удаляемся, удаляемся!

Никого не остаётся вот здесь,

кроме отражения бумажной луны

на лезвии потерянного ножа

в плакучей речке

Салгирке…»

Или-ещё-один-раз:

«Ничего не замечаю смотреть,

кроме отражения луны, не луны

на трупиках потонувших мечей

в голодной реке —

Монголке».

Листопад

легко и сухо

опускается

на ухо,

– ухо слышит

как шуршит,

словно звук

в мешок зашит!

В дождь

из листьев

кто выходит?

в желтопад, в те, в то… —

нет,

не получается стишок,

ну и ладно,

хрен с ним,

лучше перекурим

сигарету «Прима»,

а потом —

запишем

первое,

что плеснёт сюда в голову:

ХУАНХЭ.

Чья лодка, вóлнами

шурша, как листьями,

скользит под кожей:

не так ли уплывёт

душа, когда заснёт

на брачном ложе?

Когда уснёт на брачном ложе, чьё сердце выплывет: дыша?

Приснилось:[1]

Пятигорский косит на восток

он похож на разумный цветок

«Слушай, осень, а ты хороша:

у тебя между листьев душа —

что ты хочешь,

душа золотая…»

«Я хочу половину Китая,

жёлтым мелом метёный восток,

в голове золотой бугорок:

он блестит и царит в голове,

там, где осень,

а может – и две».

Не снимай

дождя

со щёк,

ну,

пожалуйста,

ещё,

ну, скажи:

в жизни —

жизнь,

Следующая страница