— Доверься мне, — шепнула, прильнув всем своим телом. — Так
нужно.
Его губы сначала сжались, твердые, чужие, а потом разомкнулись в
ответном касании. Злат не задавал лишних вопросов. Он перехватил
инициативу, и в его руках я совсем потерялась. Растворилась.
Забылась. На меня обрушились лавиной воспоминаний все те прошлые
наши поцелуи. Целомудренные, скромные и жаркие, заставляющие
коленки подгибаться. Наши прикосновения, взгляд глаза в глаза,
тихие обещания и нарушенные клятвы.
Целая маленькая жизнь замелькала калейдоскопом памяти: встречи и
расставания, улыбки, слезы. Будущее, которое мы однажды строили, а
после топтались на его пепелище, сейчас не казалось таким уж
разрушенным.
Злат целовал меня исступленно, позабыв и про монстров, и про
жуткий туман, стелющийся по земле. Каких-то несколько секунд, а по
ощущениям — словно и не отпускал меня долгие годы. Словно не было
всего того, что развело нас по сторонам.
Я не забыла его. Пыталась, но тщетно. Хотела выскрести образ
бывшего мужа из головы, выскоблить, удалить мельчайшие частицы.
Ушла в учебу, после — в работу. Упрямо шагала вперед, только бы не
останавливаться, не оглядываться назад. Но мои руки помнили его
очертания — даже в боевой форме, — касались давних шрамов и
вспоминали каждый из них.
А он… неужели он тоже не перегорел?
Он ведь кинулся защищать меня от щупалец. В том его крике
слышался первородный ужас. Злат по-настоящему боялся? Не за ту
девушку, которая должна спасти его брата. За ту, которую он не мог
потерять снова. Или мне показалось? Может, я придумала себе
лишнего?
Да, наверное, придумала. Иначе и быть не может.
Но сейчас… сейчас он прижимал меня к себе, и наш поцелуй не был
ни фальшивым, ни фиктивным, ни вымученным. Я тянулась к нему,
поднималась на цыпочки, и ладони Златона поддерживали меня за
талию, вжимая в себя так сильно, будто боялись отпустить.
Во мне расцветали эмоции. Светлые, нежные, почти невинные. Та
юная девчонка, однажды доверившая себя парню, вновь показала свое
лицо. Девчонка, запрятанная в самую глубь меня. Девчонка, которой я
стыдилась, потому что она была слабая и слишком наивная. Сейчас я
сама стала ею.
Нехотя, но всё же пришлось разомкнуть веки. Окружающий нас мрак
рассеивался, змеи больше не атаковали, они замерли, застыли на
местах, словно волосы у металлической Горгоны. Я была права. Это —
зеркало. Отражение наших собственных чувств. Наш страх, наша
застарелая боль подпитывали в них агрессию. Наши болезненные
воспоминания кормили их темное нутро.