—
Позвольте, я не делал вас виноватым! — возмутился Пятницкий. — Я
всего лишь хотел получить ваше объяснение по докладу Стомонякова. Я
же не мог знать всех обстоятельств. Теперь, когда вы все объяснили,
у меня сложилась ясная картина. Но все-таки, откуда появилось
американское оружие?
Откуда
появляется американское оружие? Так из Америки же, это и козе
понятно. Но про козу я говорить ничего не стал, а напротив,
постарался опять увести разговор от ненужной темы.
— Тогда
почему, вместо того, чтобы сначала разобраться с пасквилем —
позвонить мне, пригласить для беседы, получить мое объяснение, вы
сразу же идете к товарищу Ленину и занимаете позицию
обвинителя?
Пятницкий
открыл рот, собираясь что-то ответить, но вмешался Владимир Ильич.
Со стороны это напоминало действия рефери на ринге, который говорит
соперникам: «Брейк»
—
Товаг’ищи, вы оба
пг’авы. Я понимаю
возмущение Владимиг’а Ивановича,
которого доклад товарища Стомонякова поставил в неловкое положение,
но можно понять и Иосифа Аг’оновича. Я должен
сказать несколько слов в его защиту:
товаг’ищ Пятницкий
просто не имел возможность связаться с вами, потому что вы
находитесь в командиг’овке, а поймать
вас в Москве чрезвычайно сложно. Поэтому, узнав о вашем
пг’иезде, он и
попросил меня встретиться с вами в моем присутствии.
Хм...
Наверное, я напрасно «наехал» на Пятницкого? И в самом-то деле —
откуда он мог знать все обстоятельства? А жалоба Стомонякова
звучала убедительно. А ведь и на Стомонякова не стоит слишком
обижаться. Я ведь и в самом деле испортил ему обедню, отправив
грозную телеграмму, пригрозив закрыть все счета его торгпредства. И
вторую — но уже для Масленникова. А Стомоняков, хотя и пытался
ерепениться (ответную телеграмму посылал!), не учел, что людей для
торгпредства в Берлине я отбирал из чекистов, которые не станут
выполнять приказы человека из НКИД, а будут слушаться своего
начальника.
— Владимир
Ильич, в таком случае, я в вашем присутствии приношу извинение
Иосифу Ароновичу за напрасные обвинения.
Вот ведь,
веду себя как юнец. Сразу же начинаю кипеть, хотя можно было
сохранять хладнокровие. Но мне можно. Владимир Ильич поймет и
простит, а с Пятницким мне не детей крестить. Вот, его супругу, с
которойуспел познакомиться, я очень уважаю. Теперь уже не только за
ее героическое прошлое, но и ее нынешнее поведение.