Беловолосый отхлебнул саке и устало произнёс:
– Вот поэтому ты и не дитя пророчества, Узумаки-кун. Безусловно,
талантлив, возможно станешь сильнейшим шиноби своего поколения.
Однако душой – старик, не желающий менять мир. Нет в тебе Огня,
способного вести за собой других.
– Скорее, наивного идеализма, – фыркнул в ответ. – Да и кто-то
должен остановить таких «избранных», готовых утопить мир в крови во
имя своих «гениальных» идей мира во всём мире. Счастья всем и
даром! И чтобы никто не ушёл обиженным.
– Малолетний сухарь.
– Идеалист!
– Я писатель, мне можно. А как тебе жену такому сухарю искать?
От тебя сверстницы вешаться будут готовы, чурбан
бесчувственный!
– Так же, как и тебе Джирайя! То есть – никак. Хотя теперь
Цунаде в деревне чаще бывать будет, дерзай! Исполни мечту
детства.
– Жестокий ты, Ясуо-кун…
– Мне о семье заботиться надо, а не о том, как мир во всём мире
устроить. Идите вы все нахрен со своим идеализмом!
– Они сильные у тебя, справятся…
– Так не в силе дело, наставник. Сложно научить не людей
убивать, тяжело заставить головой думать, а не только в неё
есть.
Он улыбнулся:
– Особенно Наруто, да?
– Совсем нет, – отмахнулся я. – У него что на уме – то и на
языке, душа нараспашку. А вот что способна сотворить сестра, когда
станет старше – без понятия.
– Женщины…
– Именно так, Джирайя-сан.
Мы немного помолчали, думая о собственных отношениях со слабым
полом, а далее беловолосый вернулся к делам нашим тяжким:
– Кроме Цунаде и твоей семьи, точный механизм, как ты дорос до
режима мудреца, знать никто не должен.
– Я вас услышал.
На этом разговор утих. Мужчина снова распахнул свой блокнот, а я
прямо там в кресле и задремал, перебравшись на кровать уже сильно
позже.
Утром продолжил забег уже в одиночку, Джирайя свернул в другую
сторону, собираясь привести в деревню Цунаде. Хорошо хоть денег
выделил, не нужно расставлять палатку по вечерам, а гостиниц на
тракте навалом.
Чем ближе к деревне, тем больше вокруг становилось транспорта, и
тем сложнее бежать. В итоге, через пару часов пробежки, чуть не
влетев в чью-то телегу, под доносящиеся сзади матюки, перенёсся
Мерцанием на тридцать километров. Потом шёл пешком, ожидая
восполнения резерва. Благо, он восстанавливается быстро, ведь очаг
использует не всю жизненную энергию.
Так, за пару дней, чередуя пробежки и Мерцание, добрался до
дома.