– Давайте попробуем сначала запечатывающие, каждый со своим
рисунком.
Пожав плечами, я минут за десять накидал символы, чуток
подпитывая чакрой с необходимым желанием. Руку сверху – и весь
резерв уходит, вбивая мою волю в непокорную силу и листок бумаги.
Всё, свиток готов.
Вообще, на самом деле Джирайя хочет от нас многого. Техника
печатей – она ведь про помещение объекта в пространство техники. По
правилам, я должен подготовить часть кандзи, а остальное делает сам
шиноби.
Наши свитки сложнее, ведь это запечатывание запечатывающей
техники. Теперь достаточно подать совсем немного энергии с
мысленным указанием на область, и она будет запечатана. Можно и без
запроса, тогда автоматически свернёт кубическую область двадцать на
двадцать сантиметров сверху листа.
Я оглянулся на других: у Карин и мамы уже готово, а вот Наруто
усердно пыхтит, медленно выводя символы. Надеюсь, у него получится,
он позже начал, да и менее усердный.
Джирайя, между тем, взял в руки свиток матери, внимательно
проверяя работу. Просмотрел, запечатал кунай. Распечатал. Свиток
пожух и развалился на части. Довольно кивнул и взял мой.
Повторил все операции и хмыкнул:
– Кривоваты кандзи. Работает нормально, компенсируешь хорошим
воображением и контролем. Но на продажу не пойдёт, да и объём
маловат.
Я поморщился: ну да, у меня плохой почерк. Вроде, казалось бы,
кому какое дело, если работает? Однако покупатель смотрит на
обложку, к тому же, оно грубее не только по форме. У Карин техника
работает чуть лучше, а моя может и предмет повредить, если он в
объём плохо вписывается.
Взяв листок сестры, мужчина прищурился, внимательно изучая и
зондируя чакрой. Посидел немного на стуле и отдал обратно
Карин:
– Прекрасно. Я сам лучше не сделаю. Пойдёт на продажу, грех
такую красоту портить.
Алые глаза просияли, и девочка, бережно прижав листок к груди,
воскликнула:
– Спасибо-спасибо, учитель!
Наруто обиженно надулся, но продолжал старательно выводить
символы кисточкой. Последним росчерком закончил. И, наткнувшись на
мой предостерегающий взгляд, медленно поставил кисть обратно в
держатель. Знаю я его – на эмоциях может всё запороть. Именно
поэтому он задавил нетерпение, несколько раз глубоко вдохнув и
выдохнув, а потом положил руку на печать:
– Запечатывание!
Вспухло облако дыма, а когда он рассеялся, перед ним лежала
внешне целая печать. Подойдя ближе, я легонько поморщился: каракули
ещё хуже моих. Наставник взял листок, изучая. Хмыкнув, выхватил
кунай и, закрепив бумагу, кинул его вверх. Громкий хлопок, дым и
поднявшийся ветер. Но спустя миг нож воткнулся в песок рядом.