Вот только Лев не мог сказать того же самого о себе. Его
возмутило даже не то, что их мать подавляла Латунную, а то, что она
делала это с кем-то, кого он решил считать одной из своих!
Это мелкая дракошка была его семьей в этом мире. Может быть она
была не самой сильной, умной или гордой, но единственный, кто может
ей это сказать, это он сам!
Вероятно, красная драконица очень удивилась, когда прямо перед
ней, закрыв Латунную, выскочил её непослушный сын. Оскалив клыки,
он даже осмелился на неё зарычать!
Глаза матери мгновенно сузились в гневе и вот теперь на Льва
обрушилась настоящая ярость. Думов сам не понял, как оказался на
полу, вдавленный в него силой материнского гнева. Настоящему
дракону не пришлось даже вставать, хватило лишь её присутствия,
чтобы сотворить такое со слабым вирмлингом.
Было трудно дышать, а каждый успешный вдох приходилось с силой
проталкивать в свою глотку, чтобы не задохнуться.
Перед глазами всё плыло и единственным желанием Льва было
потерять сознание, но… всегда есть одно но.
Чуть ранее Думов начал мыслить в правильном направлении. Драконы
– это не просто огромные ящерицы с крыльями. Они нечто большее. И
далеко не просто так во всем мироздании слова «жадность» и
«гордыня» стали синонимами слова «дракон».
Может быть тело Льва было слабо, но вот его дух отказывался
признавать поражение. Он отказывался преклоняться перед кем бы то
ни было.
Люди, боги или другие драконы – ни перед кем из них настоящий
дракон не склонит свою голову.
Встать на ноги было тяжело, особенно когда ничего не видишь
из-за стучащих молотов у тебя в голове, но Лев всё-таки это сделал.
Лишь благодаря тому, что его мать была поистине гигантской, он
вообще видел свою цель.
Напрягая все оставшиеся силы без остатка, Лев сделал то
единственное, что ему ещё оставалось – он кинулся в атаку.
Лишь небольшое расстояние вообще позволило ему добежать, и то,
ближе к концу, он уже почти падал.
Челюсти вирмлинга на чём-то сжались и Лев принялся зло мотать
головой из стороны в сторону, инстинктивно стремясь причинить
максимум страданий.
Вот почему, когда сокрушающий пресс исчез, а его самого подняло
над землёй, Думов ещё несколько секунд продолжал свою отчаянную
атаку.
Лишь затем он проморгался достаточно, чтобы наконец понять, где
он вообще. Увидев же своё положение, Лев мгновенно застыл, впрочем,
всё ещё не разжимая челюстей.