И второе – выпить одну чашку кофе.
Надо отдать ему должное. За кофе глава юридической службы сходил сам. И сделано это было не по доброте душевной, а чтобы я не отвлекалась от работы.
Уже на выходе из банка мне стало плохо. Я даже испугаться не успела, как потеряла сознание. Очнулась в машине и от души порадовалась перепуганному выражению лица Хиро, который пытался привести меня в чувство. А вот физиономия заинтересовавшегося происходящим охранника обрадовала меня куда меньше.
– Вы в порядке?
Я кивнула и натянуто улыбнулась охраннику, размышляя о том, что для коллекции только слуха о беременности и не хватало. Зато теперь будет полный боекомплект – тайный роман, беременность и вполне логично последующий за ней аборт.
Кажется, справа промелькнул щит со знакомым названием. Прочитать на такой скорости его весь я не успела.
– Вроде был указатель, что через пять миль будет съезд на Давкаут – нам туда.
Не дождавшись ответной реакции, я покосилась на Хиро.
Водитель напряженно вглядывался в зеркало заднего вида. Я почти вывернула шею, пытаясь рассмотреть, что же там привлекло внимание Тэмаки. Трасса за нами пустовала, что неудивительно – на часах было без одной минуты полночь.
– На следующей развилке направо. – Уже громче.
– Хорошо, я понял.
Из-за слепого поворота показался грузовик. От его протяжно-басовитого гудка заломило зубы. Врубленный на полную мощность дальний свет ослепил глаза.
Не дожидаясь, пока мы поравняемся, Хиро резко выкрутил руль вправо, прямо под колеса тяжеловоза. Неожиданно для меня грузовик оказался слева. Точно отразился в зеркале. С истошным гудением он промчался по тому месту, где мгновение назад находились мы.
По мокрому асфальту, да на скорости, машину повело юзом. Хиро попытался ее выровнять, но безрезультатно. На повороте нас вынесло с трассы.
Мышцы вяло дрогнули, пытаясь подготовиться к смене ипостаси, но тело всего лишь скрутило судорогой.
Последнее, что я запомнила, это покатившийся кубарем мир и чей-то истошный крик. Кажется, мой.
От чьего-то шебуршащего копошения неподалеку хотелось взвыть в голос. Казалось, скребли не по металлу, а по внутренней стенке моего черепа.
– Фред, хлянь! Шдесь еще дефшонка, прикинь!
– Брешешь!
– Да штукнет меня фшятой Йорик! Шам иди, хлянь.
Мне посветили в лицо фонариком. Я зажмурилась. Яркий свет резал глаза.