. Но другим статейка г. Орлова-Давыдова показалась нисколько не странною, и вскоре после нее начали появляться другие статейки, трактовавшие о том,
Как человека разложить —
По строгим правилам науки…
{4}Известно, что в защите розог отличались, между прочим, гг. Петрово-Соловово и Рощаковский, но что вся ответственность пала на князя Черкасского, предложившего восемнадцать ударов…{5} Против него написаны были весьма красноречивые заметки и письма{6}, которые до того убедили его, что он печатно отрекся от своих положений{7}. А г. Аксаков, кроме того, объявил, что требование восемнадцати розог князем Черкасским было не что иное, как уступка с его стороны из снисхождения к господствующим понятиям большинства дворян{8}. Конечно, по ходу дела уступка эта оказалась ненужною и слишком уже издалека предусмотренною; но тем не менее после сказания об уступке поведение князя Черкасского в этом вопросе оказалось таким же – ни хуже, ни лучше, – как и поведение почти всех наших публицистов и передовых людей нашей словесности – почти во всех других вопросах.
Вскоре после образца такой уступки в деле о телесном наказании крестьян мы увидели подобную же уступчивость одного из передовых людей наших – в вопросе о сечении детей. В феврале прошлого года, разбирая отчет о Московской коммерческой академии г. Киттары, мы заметили, что он, не одобряя собственно розог, сек, однако же, воспитанников академии – «в минуты сомнения в непогрешимости своего взгляда». Нас очень поразило тогда это странное обстоятельство, что некоторые из воспитанников должны были платиться своею кожею за то, что подвертывались инспектору с проступками в те минуты, когда он «сомневался в непогрешимости своего взгляда». Нас очень опечалило тогда не только самое открытие, что детей секут еще в заведении, вверенном начальству такого человека, как г. Киттары, но и то, что этот человек так легко и наивно отзывается об этом предмете… Под влиянием этих впечатлений прочитали мы брошюрку г. Пирогова, в которой, между прочим, была статейка: «Нужно ли сечь детей?» – и прониклись восторженным удивлением к твердости и ясности воззрений знаменитого хирурга и педагога. Мы поспешили выразить свой восторг, сопоставивши сомнения г. Киттары с твердою и простою речью г. Пирогова, убежденного и убеждавшего тогда, что розга всегда и для всякого – вредна, позорна и безнравственна