Для Семена, отлично знавшего всю историю общины с того самого момента, как святой и праведный старец Аристофан ступил на Большой остров, никогда не возникало вопроса, почему же за годы советской власти деревню ни разу не потревожили безбожники. Он твердо верил в то, что над островом распростерта особая благодать, не дающая общине погибнуть в самые трудные для верующих людей времена. И еще Семен гордился тем, что на его веку вновь начался приток на остров людей с большой земли. Новые дома, составлявшие теперь добрую половину деревни, ясно свидетельствовали о том, что все больше людей там, в городах, по всей необъятной стране, начинают задумываться о спасении своей души и стремятся в единственное тихое пристанище, на Большой остров Ярозера.
На высоком двустороннем, выходящем на деревенскую улицу крыльце своего дома, одного из самых красивых и больших на старой половине деревни, сидел друг Семена Алешка, если полностью, то Алексей Петров. Он был всего на год младше Семена, но из-за небольшого роста и непослушных русых кудрей, постоянно спадавших на высокий открытый лоб, казался еще совсем мальчишкой. Алешка тоже наслаждался покоем августовского утра – в руках он крутил точильный камень, а рядом на крыльце лежала коса, однако точить ее Алешка не спешил, ему то ли не хотелось будить еще спавших соседей, то ли просто не было желания в такую рань начинать какую-либо работу.
Алешку вообще трудно было назвать работящим, среди своих сверстников он отличался озорством, в детстве его одинаково трудно было заставить помочь отцу по хозяйству или вместе со всей деревней отправиться в церковь на ежедневную молитву. И это казалось тем более странным, что Алешка, как и Семен, был Избранным, а среди них такое поведение считалось редкостью и всегда вызывало косые взгляды и пересуды соседей о том, что не в меру расшалившийся мальчик Избранным не является, а у его матери есть за душой великий грех. Однако родители Алешки пользовались в деревне большим уважением как за то, что вели строгую и благочестивую жизнь, так и за скромное и богобоязненное поведение пятерых своих младших детей – Алешкиных братьев и сестер. Во многом именно поэтому на непутевого Алешку вся община и даже строгий наставник Еремей смотрели с легким снисхождением. Кроме того, в деревне знали, что у парня доброе и чуткое к чужим бедам сердце. Если кому-то по-настоящему требовалась помощь, все Алешкино непослушание снимало как рукой – он мог целыми днями пропадать на огороде или в хлеву одинокой старухи Никифоровны, жившей на другом краю деревни, и частенько так тяжело хворавшей, что соседям приходилось по очереди следить за ее хлопотным хозяйством.