Я медленно киваю.
– Да нравиться там и вправду нечему, – говорю. – Там прямо на лбу большими печатными буквами написано «контора». Причем, не с земли, а со штанами, протертыми сидением в кабинетном кресле. Я их брата нижним чутьем чую, крови они у меня в свое время попили мама не горюй. Все приручить хотели, пока старшие товарищи не прикрикнули. Но хочу тебя расстроить, – они именно из Питера. Так что возможно все…
Глеб тоскливо вздыхает.
– Опять, что ли, морды будем бить, Валерьяныч?
– А вот этого, – хмыкаю, – как раз ни в коем случае не советую. Не тот типаж. Ну, если только уж совсем, сука, прижмет. Так-то потом отмажемся, конечно. Но будет неприятно, это я уж совершенно точно гарантирую.
Негромко и невесело смеемся.
Потом Славка с каким-то неожиданным, почти детским тоскливым всхлипом вздыхает.
Смотрит в окно на проплывающие все быстрее и быстрее лесные опушки.
– Может, – говорит с надеждой, – все-таки пронесет.
… Разумеется, – не пронесло.
Ну вот, как чувствовал.
Идиотизм.
Лузер-шоу как оно есть.
Вся эта троица: «гебешник», пижон Геннадий и пока еще неведомая Алёна, как выяснилось уже в Петрозаводске, ехали именно с нами.
И – более того.
Саня, наш «встречающий», или, как мы его называем, «егерь-распорядитель», директор небольшой местной туристической фирмы, их еще и в нашу группу включил: но это выяснилось уже позднее, по прибытии в саму Кандалакшу. Когда нам всем это сам Саня, сразу же по прибытии, радостно и объяснил: за них, за этих ребят, оказывается, просил какой-то его старый знакомый рыбак. Разумеется, все из того же самого славного города на Неве.
Вечно, кстати, от этих питерских одни исключительные неприятности…
…Я это по работе знаю.
Ага.
Но это, повторюсь, – только в Кандалакше прояснилось.
А так, в Петрозаводске – только поморщились слегка.
Ну, бывает.
. А заодно сразу же после Петрозаводска выяснилось, кто такая «спящая Алёна».
И вот тогда-то во всей этой нашей истории и началось самое интересное.
Да.
…Я, на самом деле, всегда вот боялся именно таких теток: им, фактически, невозможно ни в чем отказать.
Понимаешь ведь, что глупость, но стоит девушке тупо поджать губки, как ты уже, стуча копытами и высунув язык, мчишься исполнять ее еще даже и не высказанное желание. При этом прекрасно понимая, что делаешь глупость, и в награду тебе за этот подвиг не то чтобы ничего не будет, но ничего даже и не обещано.