Тут я, уж извините, – хмыкнул:
– Ну, – говорю, – со всеми дураками в России мне точно не справиться, я деньги делаю, а не за высокое и светлое борюсь. А с одним отдельно взятым – почему бы не попробовать.
Отключился и тут же другой номерок набрал.
Есть у меня один добрый знакомый…
– Привет, – говорю, – дядя Федор, как поживаешь?
– А! – орет. – Пропащая душа! Я уж и не надеялся, что позвонишь, хотел уж Инге выволочку сделать, что забыли друзей своих.
– А вот этого, – говорю, – не надо делать ни в коем разе. Поссорились мы.
Молчит.
– Опять ушла, что ли?
– Опять, – говорю, – Федь. Нет, вроде как – не навсегда, бытовуха обычная, но – есть проблемы.
– Ну, и что делать будешь?
– Сначала помирюсь, потом свалю куда-нибудь. На время, чтобы остыла. Да и в себе разобраться надо.
– Понял, – вздыхает. – Опять на рыбалку куда-нибудь? Может, лучше нажремся?
– Федь, – вздыхаю в ответ. – Если мы с тобой нажремся, это опять закончится в лучшем случае – казино, в худшем – баней с девками, которые, как ты знаешь, меня совершенно не интересуют. Я жену люблю.
Он некоторое время молчит.
Думает.
– Странный ты, – говорит наконец, – Валерьяныч. Я вот жену тоже люблю, но девки меня как раз очень даже интересуют. Ну, да ладно, тут уж у каждого Абрама своя программа. А вот что тебе от меня надо-то?! Никогда не поверю, что ты мне просто так позвонил, акула капитализма хренова.
– Нда, – говорю. – Если я акула, то ты тогда кто? Кашалот, не иначе. А дело у меня к тебе и вправду есть.
– Ну, так излагай.
– Излагаю. У тебя на Канале такой парень работает, слышал? – и называю русланову фамилию.
– Слышал, – удивляется, – конечно. Один из лучших наших ребят. И то, что ты с ним дружишь, тоже знаю. В чем проблема-то?
Ну, объяснил ему ситуацию.
Дядя Федор задумался.
– Перезвони-ка мне через полчасика…
– Хорошо, – говорю. – Перезвоню.
И – действительно перезвонил.
Поблагодарить.
Потому как перед этим мне перезвонил Русланыч…
– Слушай, Валерьяныч, – удивляется. – Что ты такое с моим шефом сделал?! Я тоже так хочу уметь! Нарисовался счас, такой весь добрый, пушистый, ласковый. Говорит, подумал, понял, что ошибся. Ну, и прочую мутотень.
Нда, думаю.
Ну и мразь же твой шеф.
– Короче, – морщусь. – Сколько он тебе дал?
– Аж десять дней! Причем – не из отпуска, а как отгулы за переработку! У нас в отделе такого уж года три как не было!