Лене казалось, что она только и делает, что благодарит всех. Ни имён, ни тем более лиц она не запомнила, хотя добровольцы вроде бы представлялись, записали свои номера телефонов и сунули бумажки ей в сумку. Она снова благодарила.
Помощники пооглядывались и отправились к разбитой машине, а Лена наискосок пересекла газон, изображая, словно она что-то ещё ищет. Может на неё никто и не смотрел, но она страшилась, что её остановят, вот и притворялась. Воровато оглянулась, за ней никто не шёл, её никто не догонял, и она побрела в сторону перекрёстка вдоль металлического забора. На левую ногу ступала бережно, видимо, подвернула или сильно стукнула.
Хохот давно прекратился, но теперь Лену начало трясти. Она прибавила шаг, останавливая себя, чтобы не припустить во все лопатки. Девушка уходила прочь от остановки, от машины, едва не размазавшей их с дядькой по асфальту, от ужаса, который только теперь подбирался к ней.
Шагала, не оглядываясь.
Еще собирая вещи, она поняла, что не станет смотреть на ту машину, на то, что произошло с остановкой. Не станет ни за что. Если посмотрит, с ней обязательно повторится или припадок хохота, или ещё что похуже, и её увезут на Пряжку. А в психушку ей нельзя, она только что работу получила.
Холода девушка не чувствовала, под курткой был надет толстый свитер» мышинного» цвета крупной вязки. Практичная Лена считала, что лучше снять с себя лишнее, чем мёрзнуть. Большинство горожан весной и осенью одевались как капуста, в несколько слоёв. Утром приходилось укутываться, днём снимать всё до кофточки с коротким рукавом, а к вечеру снова натягивать тёплые вещи. Такие метаморфозы можно было наблюдать и в метро, и на улицах.
Наконец, она доковыляла до угла, завернула и остановилась. Забор казался нескончаемым, она шла и все боялась, что сейчас кто-нибудь увидит, как она сбегает, догонят, и заставят вернуться. И тогда с ней случится настоящая истерика, как в кино, с паданием в обморок и рёвом. А сцен Лена не переносила.
Она смогла вытащить трясущимися руками сигарету из пачки и прикурить. Голова гудела. Ни одна толковая мысль не приходила на ум, то крутилось: «спасибо, Господи, спасибо, Боженька», то разговоры с незнакомыми помощниками, то снова молитва.
После второй сигареты стало немного легче.
Единственное неудобство, пожалуй, она испытывала от промокших на коленях джинсов, но поделать с этим было ничего нельзя. И сейчас она думала, что люди будут удивляться её смелости, всё-таки рановато ходить в одном свитере, шарфом укутала плечи, больше не было нужды прятать лицо и бездумно шагала, пока не увидела какую-то маршрутку. Махнула рукой, остановила и поехала, не слишком соображая, куда её повезли. Самое главное, не в сторону аварии.