В вагоне, вырвавшем из размеренной жизни и объединившем своим железным корпусом незнакомых людей, воцарилась сонная атмосфера. Это подтверждалось попеременным посапыванием и похрапыванием умиротворенных пассажиров. Лишь изредка торопливые шаги проводницы нарушали безмятежное спокойствие, да кое-где слышались приглушенные голоса не сраженных сном путников. Лера не могла спать под металлический аккомпанемент движущегося состава. В поездах она всегда использовала это время для возвращения к тем или иным эпизодам своей жизни. «Ты всегда живешь прошлым, а не будущим», – вспомнились ей слова сестры. «Пожалуй, она права. Я не просто живу, а всецело растворяюсь в том, что ушло навсегда».
Лера полностью отдавала себе отчет в том, что каждый прожитый миг невозвратим. Гибель отца впервые поставила ее, тогда еще двенадцатилетнюю девочку, для которой жизнь была прекрасной сказочной страной, лицом к лицу с неоспоримой правдой бытия. День, когда на пороге их квартиры появился участковый милиционер с вестью об автомобильной катастрофе, стал первой черной клеткой на белом листе Лериной судьбы.
В тот год первое июня выдалось особенно жарким. Лера помнила всю последовательность событий того дня до мелочей. Это осталось в ней навсегда, не стираясь и не исчезая из памяти. С девятилетней Светой, они сидели на упакованных чемоданах, нетерпеливо ожидая, когда приедет отец и завезет их в пионерский лагерь. Мама чистила кухонную посуду. Девочки беззаботно хихикали, рассказывая друг другу веселые истории, когда раздался звонок в дверь. Радуясь тому, что томительное ожидание подошло к концу, дети бросились открывать. Лера многое отдала бы за то, чтобы тогда на пороге оказался отец с привычной доброй улыбкой; чтобы не видеть, как мама, выглянувшая из кухни, только увидев милиционера, закрыла лицо руками и, прислонившись к стене, медленно сползла на пол; чтобы водитель МАЗа, буквально смявшего под собой «Жигули», был трезв и не выехал на встречную полосу…
С тех пор запах «Шипра», щедро исходивший от наодеколоненного милиционера, стал для Леры запахом смерти. Она, как маленький зверек, попавший в капкан, стояла, беспомощно переводя взгляд с участкового на маму, нутром чувствуя, что произошло что-то страшное. Лера не знала, как с этим справиться: детский мозг не был готов воспринять то, с чем раньше никогда не встречался. Она умела успокоить раскапризничавшуюся сестру, знала, как починить куклу и что делать с разбитой коленкой, – все поправимо. Но сейчас туман обреченности медленно обволакивал ее естество…