ответила Юля неуверенно.
– Ну, а как же? Иначе не стоило ничего делать, – сказал врач и удалился.
Юля была в шоке. На следующий день ей разрешили ходить. Мы начали было с нею прогулки по коридору, но теперь она быстрее уставала и сразу шла к кровати. С соседками по палате она почти не разговаривала и была очень недовольна, если я отвечал на их вопросы и даже дарил книги.
– Они пристают к тебе и не дают нам с тобой поговорить, – рассердилась она.
Такое отношение к соседкам меня очень удивило, так как вообще-то Юля была очень общительна всегда, в больницах оставались у неё подруги, с которыми она потом созванивалась. А тут мы практически всё время молчали с нею, глядя друг на друга, если я не задрёмывал. Но это она терпела нормально.
Кто-то из женщин сказала Юле:
– Вы бы отпустили мужа домой, а то он не высыпается.
Она ответила:
– Да он не уйдёт. Я же знаю его.
И я действительно уходил, только когда кончалось время посещений.
В четверг Юле сказали, что в пятницу её выписывают из больницы. Я спешно раздариваю принесенную партию книг. В пятницу утром Юля позвонила и сообщила, что её оставляют в больнице, а в понедельник сделают операцию на сонной артерии. Я обрадовался и сказал, чтобы она не волновалась, что после занятий в институте заеду к ней.
Занятия у меня ещё не кончились, когда опять позвонила Юля и сказала, что всё-таки её выписывают в пятницу и уже принесли выписной эпикриз.
Это даже меня потрясло, а уж Юлю тем более. Вечером, даря свою книжку лечащему врачу, я узнал от него, что повторная операция планируется через две-три недели. Смотрю в эпикриз – там ничего об этом не сказано. Спрашиваю, в чём дело. Врач читает заключительные рекомендации о лечении под наблюдением врача в поликлинике и говорит, что это недосмотр при печати, тут же вписывает ручкой, что нужно придти на консультацию через две недели.
Однако, выйдя из стен больницы, Юля ошеломила меня фразой:
– Я больше сюда никогда не вернусь.
Я не стал ей возражать. Думал, что слова выскочили внезапно от расстройства и что это пройдёт. Я не знал, какое решение созревало в голове моей Юлиньки.