– Не зря их на пароход в свое время грузили… – подкалываю я его.
– Во-во! – он всерьез соглашается со мной. – Они бесят своей позорной, непроходимой беспомощностью. Исключительно неприятные люди. Исключительно!
Он отхлебывает виски из стакана, причмокивает.
– Фокусируются всегда только на негативе… Ну, тебе это хорошо знакомо, ты и сам такой! Все вы такие – правозащитники, либерасты, мля. Все вам не то, и то вам не это. Вам лишь бы постонать, пожаловаться. А как же задолбало это ваше либеральное нытье! Послушаешь это ваше «Эхо», так сразу хоть в петлю лезь. Всегда вас надо жалеть, во всем опекать. «Ай, не тронь!» Тронул, – он тычет мне в плечо пальцем, – так вы сразу в слезы, сопли, визги: «Ах, нас обидели!». Тронул посильнее, – он больно ударяет меня кулаком, – начинается такая вонь! Бежите сразу жаловаться мамочке, несетесь вприпрыжку в Страсбургский суд. Вы не способны держать удар, не способны дать сдачи! Стыд и срам, позор! Вы ведете себя, как девчонки, а не как нормальные мужики. Тонко организованные натуры… Где тонко, там, блин, и рвется!
Румяное лицо Руслана то появляется, то исчезает в облаке кальянного дыма, и он вещает из него, как оракул. Глядя на него, я всегда думаю о былинных русских богатырях. Руслан – воплощенное здоровье и сила. Несмотря на все наши расхождения во взглядах, я всегда рад его видеть. Потому, что в нем есть жизнь, много жизни. После общения с ним мне всегда начинает хотеться жить.
– Но послушай, – не выдерживаю я, – ведь наше государство всегда делало все, чтобы превращать нас в беспомощных и зависимых, не самостоятельных!
– А ты перестань во всем винить государство! – его глаза, как слизняки, выкатываются и ползают по мне. – Это ваша основная либеральная отговорка. Пресловутой борьбой за свободу и права человека вы прикрываете и оправдываете свою бесплодность и никчемность. И как только вы получаете эту свободу, все сразу встает на свои места: вы не знаете, что с ней делать!
Он встает, подходит к холодильнику и подставляет к льдогенератору серебряное ведерко. Оно с грохотом заполняется сияющими кубиками льда.
– А зачем вам эта свобода? Что вот ты конкретно будешь делать, если над тобой не будет надсмотрщиков? Если вокруг не будет полиции, не будет правительства и президента, которого ты можешь винить во всех своих неудачах и комплексах, сваливать не него все свои обиды? Что ты будешь делать со своей свободой, если тебе, в конце концов, не надо будет ходить на работу в офис?! Да ты сопьешься и убьешь кого-нибудь! Потому что ты ни на что не годен, ни на что не способен.