Домой возвращались только на третьи сутки.
Я все ломал голову: – как бы нечаянной командировкой жену успокоить и отвести от себя скандал.
Что крутилось в голове у товарища, даже автор не знал. Ехали молча, но каждый думал о своем.
И только под конец пути Леха Батон вздохнул:
– Машину продавать придется… Может, ты купишь? Я уступлю только.
– Ага, куплю! – подхватил я. – Вот Нобелевскую премию получу и куплю!
Машина, раздрызганная и вихлястая, гремя всеми суставами, въезжала в заснеженный город. Стояла настоящая зима.
А на свою малую родину мы зря спешили; тропинки детства в бурьяне перепутались. От памятника Ленину одни пролетарские ботинки на постаменте остались. Какой-то местный недоумок ножовкой отпилил ноги вождю, думал, что Ленин бронзовый, из цветного металла, а это бетон, покрытый краской под бронзу, да и только! Зря пилил, старался.
Ильич бы и сам от недогляда упал…
или с любовью из Украины
1
Живёт-обывает в сопредельной с нами незалежной стране, в сельце Воскресеновка, маленький наивный хлопец Николка – колядник, щедривник, посевальник, и вообще гарный человечек. Живёт с мамкой в маленькой мазаной глиной хате, чистенькой, белёной голубоватым раствором гашёного карбида. Этого карбида у приезжего сварщика Михася целый жестяной барабан будет.
Михась тот, тоже гарный хлопец. Настоящий парубок: пшеничный оселедец на лобастой, бритой, круглой и крепкой, как перед Николкиной хаткой голыш-камень, голове, усы хоть ещё и жидковатые, но уже свисают двумя косицами с толстой губы, привыкшей держать изогнутую по куньи, трубку-смологонку – настоящую люльку, пропахшую ядовитым махорочным дымом.
Михась квартировал у них в хатке всё лето и Николка пробовал пососать этот деревянный гостинец. Никакой сладости, только голова закружилась.
Михась приехал из Галитчины к самому пану Леху, фермеру из братской Польши, помогать ему возводить хозяйственные и складские постройки на месте сгоревших в одночасье колхозных ферм.
Дом у пана огромный, на два этажа, четыре злющие собаки на четыре угла дома, видеокамеры зорко из-под козырьков смотрят на дорогу, не заехал бы кто невзначай в гости…
Пан Леха, местные называют его по москальски – Лёха, чтобы земля не зарастала дурнотравьем, прибыл помочь селянам в их нелёгкой крестьянской доле; взял в аренду чернозёмы и теперь выращивает для своих заводов в забугорном крае сахарный чудо-бурак, такой породистый, что и говорить нечего. Гнать из него горилку – милое дело!