– Рина! – выкрикнул Даррен, когда она уже бежала к нему со всех ног, чуть ли не сбивая стоящих на её пути людей.
Она влетела в его крепкие руки с такой силой и скоростью, что чуть не повалила его на пол вместе с собой.
Я подошёл ближе к ним и остановился около Мэрэдит, которая, как я, светилась улыбкой. Никто из присутствующих, кроме нас с ней, не понимал, что происходит и почему так бурна их реакция друг на друга. Даже Сайнея с Роем были немного ошеломлены их нескромным приветствием. Я никогда не говорил им, откуда знаю Даррена, только Мэрэдит однажды спросила об этом, и я не без интереса рассказал ей всю правду: как мы оба принимали участие в шатровских боях, как я приревновал Ариану к нему в самом начале нашего знакомства и как увидел его около разбитого свиммера в кругу людей Варгаса.
– Звёзды, так не бывает… – смеялась Ариана, роняя радостные слезинки на майку друга.
– Ты откуда здесь? – недоумевал парень. – Откуда ты взялась вообще? Мы все думали…
– Я спаслась, – проговорила она. – А вот ты откуда взялся? Ума не приложу!
– У меня всё вполне объяснимо, хотя и очень запутано.
– Вот и у меня так же, – усмехнулась Ариана.
На некоторое время между ними возникло молчание и они, немного отстранившись, просто смотрели друг на друга.
– Рина, – позвал он её негромко.
– Меня сто лет так никто не называл, – смутилась Ариана, вытирая глаза.
И снова молчание, вот только на этот раз в глазах обоих отразилась какая-то недосказанность и волнение.
– Майна? – прошептала Ариана имя своей подруги.
– Я… – замялся Даррен, после чего, пожав плечами, произнёс: – Я не знаю. А ты? – спросил он с ускользающей надеждой.
Она едва заметно качнула головой из стороны в сторону, давая понять, что ей тоже ничего неизвестно о третьем человеке их старой, но преданной команды. Это снова заставило меня вспомнить о друге, которого я тоже потерял. Пускай мы с Матео и не общались последние полгода из-за несдержанного мной обещания, он всё равно был близким для меня человеком, в компании которого я провёл немало интересного времени. Если эта катастрофа забрала и его, то в моей памяти он навсегда останется немного странным восемнадцатилетним парнем с чёрными кудрями на голове, который не стесняется признаться в том, что говорит с Глорен о половом акте, но который побольше, чем Глорен, сможет рассказать о высшей математике или химиофизике. Конечно, я не знаю о его судьбе наверняка, и меня это даже радует, ведь так для меня он продолжает жить где-то и познавать открывшийся ему новый мир за пределами нашего родного Стеклянного города.