К Женскому дню Титыча отпустили домой отдохнуть от больничных процедур. Поборов неприязнь к его супружнице, Татьяна уговорила Анатолия навестить деда в праздник.
Дом Титыча был добротным, с большими, но почему-то уж больно печальными окнами. Снаружи и внутри его чувствовался свойственный деду порядок, подобранность. Однако вспомнились грустно оброненные дедовы слова: «Своими руками этот дом строил, сколько уж лет в нём живу, а будто всё здесь не моё. Бывает же так, Татьяныч?»
В доме было шумно. Как принялась объяснять супружница, нагрянули сыновья с жёнами да детьми, сват со сватьей, брат из Питера, племянница с мужем… Гремела музыка, пищала ребятня. Курили тут же, не утруждаясь выйти на улицу. Титыч лежал на кухне, на кушетке, укрывшись поверх одежды стареньким пледом. То и дело зычно ухала дверь, впуская и выпуская подвыпивших гостей.
Чувствуя, как начинает заводиться, она по привычке стала сама успокаивать себя: «Не лезь со своим уставом в чужой монастырь. Не думай, от этого деду легче не будет. Ведь знаешь, чем твоя «помощь» деду может обернуться…». А саму уже понесло.
– Анастасия Макаровна! С праздником, конечно, только уж больно шумно у вас здесь для больного. Нельзя ли закончить пиршество? Ему покой и тишина нужны, понимаете? Я ведь вас предупреждала.
Та капризно скривила губы.
– Что ж вы с порога-то с выговором? Я ведь постарше вас малость… К тому же у себя дома… Дети, внуки пришли поздравить… Куда денешься? Праздник ведь! Лучше бы к столу присели, водочкой угостились, пирожка моего отведали…
А у самой лицо от спиртного раскраснелось, плюнь – зашипит. А глаза так и норовят ужалить.
Татьяна взглянула на деда – тот лишь растерянно улыбался. Тут же осадила себя: не кипятись, девка, не наломай дров. Взяла себя в руки, пододвинула табурет к кушетке.
Из гостиной донеслись хмельные выкрики:
– Михална! Зайдите, не побрезгуйте компанией. У нас, конечно, ничего особого, но гостям всегда рады…
Татьяна нехотя поднялась, заглянула в дверной проём, раздвигая головой бахрому из тряпошных тампончиков.
– За приглашение спасибо, но я, извините, не в гости пришла, больного навестить… Шумно у вас тут, а Иван Титыч только после больницы…
За столом зашевелились, завставали. Анастасия Макаровна, поджав губы, молча стояла в дверях. На лице её было написано: я, мол, ни при чем. Нашлось кому командовать…