– Врать не хорошо! Расскажи мне, Ваня, что случилось?
– Это долгая история, – попробовал отбрыкнуться я. – Как-нибудь в другой раз, ладно, котеночек?
Она отрицательно покачала головой:
– Нет, лучше сейчас.
Пришлось рассказывать.
Вива слушала, не перебивая. Потом задала всего лишь один вопрос: любил ли я Ирину? Так сразу ответить на него мне было трудно. Пришлось хорошенько задуматься.
Время шло, а я молчал…
– Не нужно так морщить лоб, Ваня, – остановила мои размышления девушка. – Не нужно напрягаться! Не любил ты Ирину, не любил!
– Не знаю, – честно признался я. – Она мне нравилась, наверно, были и какие-то чувства…
– Вот именно – какие-то! – Вива бросила на меня осуждающий взгляд, однако тут же ласково погладила мою руку. После непродолжительной паузы назидательным тоном произнесла: – Нельзя связываться с женщиной, которую не любишь всей душой!
– Ты думаешь, если бы я любил Ирину, как ты говоришь, всей душой, то наши отношения не омрачались бы скандалами, ее истериками, припадками ревности и опрометчивыми поступками? – поинтересовался я грустно.
– Могло случиться все что угодно, – согласилась Вива. – Но Ирина не стала бы губить детей, будучи твердо уверена, что она для тебя – самая любимая и единственная на свете женщина.
Мне стало как-то не по себе.
– Ты хочешь сказать, – пролепетал я, еле ворочая отяжелевшим языком, – что в убийстве тех, не рожденных, младенцев есть и моя вина?
Вива вдруг закрыла ладонями лицо и откинулась на спинку дивана. С минуту сидела молча. Потом опустила руки и печально взглянула на меня.
– Вы оба их убили. Ты виноват в том, что не сделал практически ничего для их спасения.
Я сходил на кухню, прямо из-под крана попил воды и возвратился в гостиную. Вива все так же сидела на диване. Я присел на корточки возле ее ног.
– Но я даже не знал, что Ирина беременна! Мы предохранялись, но она…
– Не оправдывайся! – оборвала меня девушка. – Раз Ирина захотела забеременеть, значит, считала, что у нее есть шанс на твои любовь и преданность. Но потом поняла: это всего лишь иллюзия!
– Что же мне делать? – я взял руки Вивы в свои и с жаром сжал их. – Ведь уже ничего не вернуть!
Она высвободила одну свою руку и нежно, как мать, погладила меня по голове. Затем тихо промолвила:
– Да, этот грех нельзя искупить. Он всегда будет чернить твою душу. Помни о нем, кайся и молись!