Он был капитаном пожарной бригады во время поездки. Родина тогда, в 1986 году сказала: «Надо». 26 апреля только пара строк в газете была об этой аварии. Только пара строк.
Уехав в феврале 1987 года, мой отец пробыл там на месяц больше, чем ожидалось, ждал сменяющую группу, и вернулся только в мае. Получил очень большую дозу, так показывали дозиметры, а как было на самом деле – не узнает уже никто.
Он рассказывал мне о тех страшных приказах, которые ему, как офицеру по долгу службы приходилось отдавать. Одним из таких был выезд на ликвидацию поселений. Для того, чтобы мародеры не расхитили зараженные вещи, засыпали дома. Ровняли их с землей полностью. С их кроватями, колыбелями, занавесками, не убранной со стола посудой. Не у всех выдерживали нервы.
Рассказывал, что контингент в его пожарной бригаде был совершенно разного уровня образования, разной национальности, разных устоев. Ему, как офицеру, представляли отчет о ходе выполнения работ, и однажды, один из ликвидаторов, что был родом из какой-то украинской глубинки, на вопрос об уровне радиации на крыше ответил: «Много радиации. Летает там повсюду, я сам видел – здоровая такая! Во!» И развел руками…
Говорил о молодом парне, который взял с крыши камушек «маме показать» и прожил после этого чуть более двух недель, о молодом мужчине, который отказался выполнять выезд в «зону» (по законам военного положения отказ приравнивался к дезертирству), много о чем еще…
Я спросила его в один из вечеров: «У тебя же была возможность не поехать, дедушка был все же главным инженером краевого управления пищевой промышленности, старые связи, поддельные справки о кривой перегородке в носу и т. д. Была ведь возможность? Почему ты отказался?». Он ответил тогда кратко и четко: «Чтобы глаза потом всю жизнь не прятать при встрече».
Отцу…
Вчера я видела реку и белых чаек. Солнечный свет
И облака. И о чем-то смеялись люди,
И катера заводили свои моторы. Только тебя больше нет
Тебя больше уже не будет. Уже никогда не будет.
Но все так же стоят в величии своем горы,
Все также вихрятся волны о камни. Отец,
Как бессмысленны, как пусты разговоры.
Тебя больше нет. Совсем больше нет. Конец…
Уже после его ухода я набирала стихи неизвестных чернобыльцев. Стихи, родившиеся там, «в Зоне». Один из них был о том, что в борьбе с радиацией за «каждую горсть черешни, за каждую пядь земли» поднялась вся страна «от Горного Кавказа до каменных степей». Прошло менее тридцати лет, и Россия стала главным врагом Украины. Мир жесток и несправедлив, это не новость и не открытие.