Она сделала ещё один маленький глоток, глядя на Джана поверх
бокала. Но он, казалось, не замечал её, смотрел в сторону розовых кустов и губы
его были плотно сжаты. Фишер проследила за его взглядом и увидела молодую
женщину. На фоне легкого белого платья, её тёмные длинные вьющиеся волосы смотрелись
весьма эффектно. Она легко и невесомо дотрагивалась изящными пальчиками до
благоухающих бутонов, наклонялась, чтобы вдохнуть аромат, но при этом её глаза,
такие огромные на бледном лице, были устремлены только на одного мужчину.
- Кто эта девушка? – Патриция нервным движением заправила прядку
волос за ухо.
- Лейла, - голос Джана звучал приглушённо. – Иногда ей
позволено гулять по саду.
- Иногда? – казалось, это слово задело только её. И её муж,
и Осман отнеслись к этому весьма спокойно, не говоря уже об эмире. – Может,
тогда, нам стоит пригласить её к столу?
- Нет.
Патриция вздрогнула от холодного и твёрдого ответа. Но сдаваться
было не в её правилах:
- Но почему? Что в этом такого? Я…
- Вы, госпожа Фишер, в данный момент, на моей земле. Так не
топчите её сапогами.
Взгляд чёрных глаз прожигал, властвовал, заставляя
замолчать. И не только Патрицию. Его уловила и Лейла. Задрожала, коротко кивнула
и поспешно удалилась в сторону дома. А Джан, как будто ничего и не было, вернулся
к гостям:
- Так что, господа, попробуем жить по моим законам?
Она обязана была жить по его законам.
- Лейла!
От громкого удара ладонями двустворчатая дверь широко
распахнулась. Звук произнесённого имени вибрировал, отлетая от стен. Темноволосая
молодая женщина вздрогнула, мысленно попросила помощи у бога и, поправляя
непослушные пряди, вышла из своего укрытия.
- Мой господин?
Она легко подбежала к Джану, сцепив пальцы в замок внизу
живота и покорно опустив голову. Знала, каким суровым и жестоким он мог был,
когда что-то шло не так, как было задумано. Вот и сейчас возвышался над ней,
поджав губы и поставив руки на бёдра. От его тихого, но вкрадчивого голоса по
её телу расползались предательские мурашки.
- Разве тебе не передали мою просьбу?
- Передали, мой господин, - её голос дрожал.
- Разве я не велел тебе не покидать сегодня своих покоев?
- Велели, мой господин, - в такие минуты она чувствовала
себя крошечной ничтожной песчинкой, хотя была всего на полголовы ниже эмира.