- Искать в Будапеште девушку двадцати лет, не имея
представления как она выглядит, это очень-очень-очень-очень глупая затея, -
подняв одну руку, Джан жестикулировал, так, как будто отгонял от себя это «очень».
– Может, стоит выйти на площадь и просто крикнуть?
- Думаешь, отзовётся? – Осман усмехнулся. – Хотя, согласись,
мы знаем не так уж и мало. Первое, мы видели, где она живёт…
- Дом, Осман, только дом. Как нам попасть внутрь, - эмир
откинулся на спинку стула, - кто мог подумать, что за глухими железными
воротами с кодовым замком скрывается двор-колодец?
- Второе, - Осман насмешливо покачал головой, цокая языком,
- мы знаем, в каком университете она учится…
Они сидели за столиком летнего кафе на площади перед входом
в Базилику Святого Иштвана, пили чай, отщипывая от кюртош калача, пропеченного
на мангале теста, пропитанного цитрусовым сиропом и ароматом ванили, и
практически ничем не отличались от сотен других туристов, лениво разгуливавших
вокруг. Слух Джана улавливал иностранную речь со всех уголков мира. Он давно
перестал слушать друга, но с интересом наблюдал за людьми вокруг.
Для него это было немного странное место. Огромная базилика,
одна из красивейших в Европе, казалось, была не только оплотом религиозного
культа, но и центром культурного притяжения. На площади было шумно и
многолюдно. Гид, собравший вокруг себя группу туристов, что-то рассказывал им, обращая
внимания на фасады зданий, украшенных скульптурами и барельефами. Уличные музыканты,
совсем рядом с группой, настроенные на свою уникальную волну, сидели прямо на
мощеной площади и играли на гитарах и ударных, сделанных из подручных средств. Подростки
на скейтах, упражняющие в выполнении трюков… Такие разные, они не мешали друг
другу, они взаимодействовали, создавая уникальную атмосферу неповторимого европейского
колорита.
Но внимание Джана привлекла компания парней и девушек, что
сидели прямо на ступеньках базилики, образуя некий круг: кто-то выше, кто-то ниже.
Они что-то довольно шумно обсуждали, но это не напрягало никого вокруг. Такие разношерстные,
отличной субкультуры, они, как ему казалось, представляли собой единый живой организм
молодости и энергии. Он и сам был таким, десять лет назад, до трагической
гибели родителей.