Время текло день за днём, как медленные воды Кондаса. Эту реку называют Северный Кондас, а в народе просто Кондас, он протекает в Усольском районе ныне Пермского края: правая составляющая реки-Кондас, левая-Сирья. Северный Кондас образуется слиянием двух рек: левый приток-Галя, правый-Гижга, слияние рек находилось у деревни Трезубы. География этих таёжных мест немыслимо изменилась: меньше осталось старых высоких деревьев, севернее истока Кондаса нашли новые месторождения полезных ископаемых, для их разработки проложили постоянные дороги, пригодные для проезда по ним тяжелого транспорта. Эта дорога теперь проходит рядом с Ощепковом, а раньше или от Усолья, или от Березников речным трамваем доезжали до Пыскора, на правом берегу Камы (в неё и впадал Северный Кондас), «поколесив» изгибами по возвышенностям и впадинам 31 км. Из Пыскора шли в Ощепково пешком, не много, ни мало целых 15 километров, дорога была не из лёгких: покрытия не было, это была обыкновенная земля с глубокими колеями, в которых постоянно скапливалась дождевая вода. Ноги скользили по обочине, но самое тяжелое начиналось на болотистой местности: там была положена гать из срубленных деревьев, скреплённых прочными верёвками, которые быстро изнашивались и брёвна «разъезжались» под ногами. Когда шли в деревню, несли пустые корзины, вёдра, туеса, короче, налегке. Но «эквилибр» по разъезжающей под ногами гати был не прост, в любую минуту можно было сорваться со скользкого бревна и «ухнуть» в болото, а там – кому как повезёт. Но цель оправдывала средства: впереди были грибные, ягодные места и там была крыша над головой, а это важно. Так ездили в Ощепково и на телегах, а зимой на розвальнях: как ни странно, но болотистые места зимой были такими же хлипкими, как и летом.
Семён, глава семьи, дождался ещё одного сына – угодила жена мужу. Но это не был готовый работник, сколько ещё ждать, когда он вырастет. Зато первый сынишка подрос к этому времени, ему доверяли пасти козочек, он ходил за ними по пригорку, на котором они щипали травку, Ванечка собирал землянику, которая была такая вкусная с куста! Мама давала ему завёрнутых в тряпицу шанежек с картошкой, а за пазухой бутылочка молока. Вечером он приводил козочек домой, мама доила их, первый стакан пастуху. Молоко было тёплым, парным, очень полезным для роста мальчика. Разведённым молочком поили и Пашеньку, младшего сыночка, когда он уже подрос и грудного молока ему не хватало. Девочки тоже подросли, они вместе с мамой ходили на работу в поле, Пелагея работала не долго, потом шла присмотреть за братом. В поле работы было много: выращивали картошку, репу, брюкву, горох, пшеницу, рожь, некоторые пытались выращивать гречиху, она хорошо вызревала и была отличным подспорьем зимой для прокорма семьи и многочисленного скота. Была у них и корова, поэтому Семён заготавливал на зиму сено, выкашивал промежутки между деревьев, сушил его, а потом сгребал в копёшки, придавливал молодыми стволами деревьев, чтобы не разнесло ветром. Когда копен становилось много, он сгребал их в стога, укреплял более надёжно, сверху закрывал лапником, подпирал стволами деревьев, привязывал их верёвками из мочала, на зиму заготавливали не менее трёх стогов, чтобы до свежей травы хватило. Сено стелили и в курятнике: кур держали все селяне, жили натуральным хозяйством. В Ощепково даже пасечники были: они вывозили ульи в места, где была посажена гречиха, в лесу-обилие цветов, так что бортники (пчеловоды) не оставались в убытке. А меда собирали так много, что продавали и своим соседям, возили в ближайший город, а при избытке мёда, его возили в большой посёлок городского типа – Березники, который впоследствии стал очень крупным городом, переправляясь через Каму на её левый берег…