– Дорогая мадемуазель Агния, сядьте же рядом со мной! Я вижу, что пока заказчиц нет, а значит, вы можете уделить мне несколько минут вашего драгоценного времени. Уверен, мадам Серафина нас не осудит, – с этими словами он улыбнулся Серафине и послал ей воздушный поцелуй.
– Мой самый милый и самый дорогой во всех смыслах гость, – заворковала Серафина ему в ответ. – Вы можете располагаться в этом доме так, как вам угодно. Я распоряжусь насчёт напитков для вас, так что вашему разговору с моим сердечным дружком Агнией ничуть не помешаю!
С этими словами Серафина вышла из комнаты, а Вольф поднялся из кресла, взял у Агнии из рук тот ворох тканей, с которым она вошла в комнату, да так с той поры и стояла, и кинул их на кресло, на котором только что сидел. А затем, взяв ее крепко под руку, подвел к окну.
– Дайте же я вас рассмотрю хорошенько, – пробормотал он.
– Никак не ожидала вас нынче увидеть, сударь, – Агния вынула руку из руки барона и отошла в сторону.
Ей вовсе не хотелось, чтобы он пристально рассматривал ее лицо при дневном свете.
– А у меня до вас дело, мой милый дружочек, – улыбнувшись, ответил Вольф.
– Дело? – Агния невольно была заинтригована.
– Да. Дело. Только умоляю вас понять меня правильно, – он комично сложил руки перед собою в жесте страстной мольбы.
– Такое начало настораживает, – ответила она чуть кокетливо, слегка ему улыбнувшись.
– Ну, что же. Настораживает – это даже неплохо. Это позволит вам оценить мое предложение в его истинном свете.
Нет, все-таки, что в нем была за сила? Предложи он ей сейчас что угодно, и она, пожалуй, согласится. Агния вздрогнула от собственных мыслей. Она полагала, что это движение не укрылось и от барона, и она не ошибалась в этом.
– Увидев вас здесь, – продолжил он, – я сразу понял, что тут не ваше место. Откровенно говоря, это понял бы любой. Вы еще не успели пропитаться здешними, скажем так, ароматами и обычаями.
– Вот как?
– Да. Или вы хотите сказать, что я ошибаюсь, и здешние обыкновения вам вполне по душе?
– Н-нет… – слегка запнувшись, ответила Агния, – вовсе не по душе… – при этих словах она помрачнела.
– Я рад это слышать. Я в вас не ошибся.
– Но разве это что-то меняет? – резко спросила она.
– Что именно?
– То, что мне это не по душе? Что мне это противно? Разве я уже не погибла в глазах всего света? – это были горькие, выстраданные слова. Они стёрли улыбку с лица Вольфа, и он серьёзно и испытующе смотрел на неё.